— Ну, чего вам еще надо? — не очень вежливо спросил он.
— Александр Иванович, где вы были все это время? — спросил Юрий.
— Здесь, где же еще. Как заперли меня, я тут и сижу, один, как сука.
Юрий и Паша переглянулись.
— Александр Иванович, мы приходили сюда пятнадцать минуть назад. Дверь была открыта, вас внутри не было, — пояснил Юрий.
Зотов высоко поднял брови, чуть подумал, потом сказал: — Ну, это я в туалет отходил. Не обоссаться же мне тут. Памперсов же мне не дали.
— Что-то долго вы в туалет ходили, — не поверил Юрий. — Вас с час назад видели в том вот районе, — и он кивнул в сторону развалин. — Что вы там делали?
— Уж ничего скрыть нельзя, кругом одни доносчики, — зло усмехнулся Зотов. — Да я ходил туда, искал свой нож.
Юрий его не понял.
— Но мы же его нашли, и вы знаете где.
— Да, это, верно, найти вы его нашли. Но я как-то до сих пор не могу поверить, что это действительно он.
— Во сколько вы вышли, кто видел вас там кроме Долгушина? — настаивал Юрий.
— Откуда я знаю, я на часы не смотрел. А что это, так важно?
— Да, очень.
Зотов все-таки взглянул на часы.
— Ну, с час назад я вышел. Сейчас вот только пришел.
— С час, не раньше? До прибытия лодки, или после?
— До, а это что, так важно? — удивился Зотов.
— Да, более чем. Вы разве не знаете, у нас еще одно убийство?
— Кто? — спросил Зотов сразу охрипнувшим голосом, и в глазах его мелькнул явный страх.
— Юра Ветров, Штурман.
Зотова явно отпустило.
— Нет, я не знал, — с явным облегчением ответил он. Астафьев не понял эту его реакцию.
— А Юрия вы, когда последний раз видели?
Тот чуть задумался.
— Не помню. Хреново, хороший был парень, жалко его. Это меня все хотят убить. Меня, точно вам говорю! Вместо меня, его пришили.
— Почему вы так считаете? При чем тут тогда Юра?
— Я не считаю, я знаю. Я кожей чувствую, что это все против меня. У меня нюх на все эти дела. Я чувствую, когда меня хотят убить.
Астафьев мотнул головой, улыбнулся.
— Интересно получается, вас хотят убить, а убивают все кого-то другого. Как это объяснить?
— До меня добираются, суки. Следующим точно буду я.
— Тогда, если хотите, чтобы у вас не было всяких там других неприятностей, то либо сидите здесь, либо идите к остальным, в беседку, — Юрий кивнул в сторону, откуда все ясней доносился обольстительный запах жареного мяса.
— Да ну их нахрен, этих охотников. Счас замучат своими приколами. Им только поддайся, заклюют насмерть. Лучше, я здесь посижу, — пробормотал Зотов, и закрыл дверь.
Астафьев с Зудовым вернулись к месту преступления. Там все уже шло к концу. Собанин и Соленов как понятые подписывали протокол, Сычев деловито собирал все свои инструменты в чемоданчик. Ольга Малиновская, замерзшая, вся какая-то синяя, увидев пришедших, обратилась к Юрию.
— Астафьев, вы у нас тут местный, абориген, можно сказать. Нужно бы организовать переноску тела куда-то в закрытое помещение.
— Хорошо, сейчас сделаем, — согласился он. — Я уже тут стал специалистом в этом неблагодарном деле.
Нельзя сказать, чтобы эта постоянная процедура понравилась охотникам, но на эту свою новую, постоянную работу они пошли без слов возражения. Таща все тот же брезент, они приглушенно матерились, и толковали о превратностях судьбы.
— Да, не думал Юрка, что тоже уберется вслед за своими хозяином, — сказал Демченко.
— А Максимов? — возразил Соленов. — Тот вообще был здоров как лось. До сих пор играл в волейбол за команду города, это в пятьдесят то лет!
— Надо, наверное, в церковь сходить, покреститься, — сквозь пыхтение заявил и Васин. — А то вот так живешь, и хлоп — все. И гореть придется в огне адовом.
— Ты, что, Николай, верующий, что ли? — спросил Демченко.
— Да нет, конечно, но бог его знает, есть он там, или нет. Лучше все же бы перестраховаться. А то так сыграешь в ящик, и перекреститься не успеешь. А вдруг там есть этот самый ад? Что, до конца света раскаленные сковородки лизать?
— До конца света ты к этому уже привыкнешь, — скривился Вадик Долгушин. — Меня больше интересует, почему у нас такое неравенство? Один строгает трупы, а мы должны их таскать? Надо привлекать товарища к групповому труду.
