— Это ты убил его! — закричала Вера. — Ты его убил! Ты!
Тут только Астафьев понял, что она на самом деле гораздо старше, чем казалась до этого. "Лет сорок", — поставил он свой окончательный, и неутешительный диагноз.
— Дура, ты что говоришь-то, как я мог его убить?! — заорал Зотов.
— Ты, только ты его мог убить! Ты всегда его ко мне ревновал! Знал, что я любила всегда только одного его. И он любил меня!
— Да, как же, любил он тебя, мать-одиночку, да только одну ночку! А как забрюхатела, так и узнавать перестал. Если бы не я, ты бы так и растила Сашку одна, в нищете, как мать одиночка. Как грех прикрыть, так я тебе был нужен, как одевать, обувать, на Юг да на Канары возить — нужен. А теперь — все, да?! Только он любимый и единственный?
— Да-да-да! — брызгая слюной, кричала ему в лицо Вера. — Я бы ушла от тебя, к нему! Вальке жить осталось недели две, и ничто уже не могло бы нам помешать!
— Пой, ласточка, пой! Ну, умерла бы у него жена, думаешь, он на тебя бы позарился? У него полконторы на столе поработало, там сейчас такие девочки есть, просто фотомодели! А ты, ты посмотри на себя! Старая перечница!
— Ну и что? Что ты понимаешь в настоящей любви? Он уже сделал мне предложение.
Зотов ехидно сморщился.
— Это когда же это? С того света телеграмму прислал?
— Сегодня, этой ночью! Мы были вместе!
— Ах, вот так ты куда делась! — Зотов нехорошо засмеялся. — Только я был у него в коттедже, Аркаши там не было.
— А мы были в машине, в его джипе очень удобно трахаться, гораздо лучше, чем дома. Он ждал меня около коттеджа, и когда я убежала, сразу подошел.
— Да ты с каждой тварью готова трахаться, ненасытная сука!
— Да, именно, с каждой тварью. И с твоим шофером Димой, и с Аркашей, и с Юрой вот, — она кивнула головой в сторону вертолетчика, и, Астафьев был готов поспорить, что сквозь красный загар лица сторожа проступили совсем бурые оттенки. И следователь решил, что пора положить этой семейной сцене конец.
— Хватит! — рявкнул он. — Хватит здесь выяснять свои личные отношения. Всех присутствующих здесь господ охотников прошу принести мне свои охотничьи ножи. Быстро!
Соленов выключил свою камеру, Демченко отключил цифровик. Через пять минут на месте преступления остались только Зотовы, Юра-Штурман, да сам Астафьев.
— А вы что не идете за ножом? — спросил следователь у нахохлившегося, похожего на старого попугая, Зотова.
— У меня нет его, — буркнул тот.
— А где же он?
— Не знаю, я его потерял.
— И когда вы его потеряли? Давно, где? Свидетели этого есть?
— Сегодня ночью, — Зотов кивнул головой в сторону жены, — в нее вон запустил сгоряча, когда она убегала. Куда он улетел, бог его знает. Искал-искал, но, в темноте, так и не нашел.
— Это правда? — спросил Юрий у Веры.
— Да, кидал он в меня ножом, было такое, — призналась она. — Он на меня с этим ножом бросился, я в дверь выскочила, а он вдогонку его запустил. Мне казалось, что он в дерево попал, звук такой был. А нашел он его или нет, я уже не знаю. Скорее всего, нашел. Вон, Аркаша лежит, скорее всего, с его ножом в сердце.
— Да пошла ты сука… — Зотова окончательно пробило на мат.
— Тихо-тихо! — Юрий повысил голос. — Мне надоели эти ваши семейные сцены!
Астафьев основа обернулся к Вере.
— Вы, в самом деле, сегодня ночью встречались с Максимовым? Это правда?
— Да, это правда. Он меня ждал около нашего коттеджа, я, когда выскочила, он потом догнал меня.
— Когда вы расстались с Максимовым?
— В шесть часов. Уже чуть светало. Аркаша не хотел меня отпускать, но я боялась, что тогда он просто убьет нас здесь обоих.
— А вы где были в это время? — спросил Юрий уже Зотова.
— Сначала искал ее, не нашел. Потом пришел к себе, напился как свинья, и лег спать.
— Хорошо, идите, ищите нож. Лучше, если вы его найдете, Александр Иванович.
Зотов ушел, зато начали подтягиваться все остальные охотники. В это время Астафьев решил позвонить в город. Прокурора в этот субботний день он явно поднял с постели, голос был сонный, и временами тот зевал. Но доклад Юрия быстро согнал с него сон.
— То есть, уже два убийства, и оба не случайны? — спросил он.
— Да, Алексей Дмитриевич. Нож в сердце случайным не бывает.
