— Да ты чего гонишь, тут четыре метра! — возразил другой. — Как он взобрался то?
В это время со стороны улицы донесся какой-то шум, в котором опытные люди сразу узнали удары кулаком по человеческому телу. Все бросились назад, но тут калитка, в которую они все вошли, захлопнулась, и скрежет железа по железу подсказал пехотинцам Самохи, что их заперли надежно. Пахарь же, вставив в замочные ушки лом, обернулся назад, где на земле корчились от боли два оставшихся боевика Самохи. Сам он с бледным лицом сидел в своем «Геленвагене», лихорадочно пытаясь достать из-под сиденья пистолет. То, что произошло на его глазах, подсказало ему, что могла случиться с Марком и его людьми. Оружие он достал, но и Пахарь, обшарив карманы одного из своих «крестников», так же обзавелся пистолетом Макаров. Тут изнутри гаража начали звучать выстрелы, но они только производили вмятины в толстом железе. Передернув затвор, Михаил выстрелил в сторону Самохи, и только то, что тот на секунду раньше упал на пол, спасло ему жизнь. Михаил подбежал к машине, попытался ее открыть, но та была надежно закрыта. Тогда он начал стрелять по дверце. Пахарь успел выстрелить трижды, прежде чем и по нему самому открыли огонь. Оглянувшись, он увидел, как из соседнего бокса выбежали двое боевиков. Лазить по стенке, как он, они не могли. Но братки все же догадались выстроить пирамиду, и подсадили к лазу двоих своих людей. Один из них, видя положение бригадира, сразу начал стрелять, а второй побежал открывать остальных. Он уже взялся за лом, но меткий выстрел Пахаря свалил его на землю. Но второй противник Михаила продолжал стрелять, укрываясь за железные ворота бокса. Теперь они стреляли по очереди, и положение Пахаря стало совсем хреновым, когда один из очухавшихся боевиков все сумел подняться, и, чудом миновав пули Пахаря, выдернуть из проушин лом. Скрипнув зубами, Пахарь побежал назад, выпустил на ходу последнюю пулю в колесо «Ауди», и, подбежав к задней стенке гаражей, пользуясь какими-то совсем ничтожными трещинами в кирпичной кладке, с ходу взлетел на крышу гаража, сделал кувырок, и исчез из вида стрелявших. Все это было проделано настолько быстро и красиво, что, на несколько секунд вся братва замерли, не веря глазам своим.
— Вот, е… мать! Как таракан по стенке, — сказал Амба. Потом он очнулся, и, глянув на разбитое стекло «Геленвагена», подбежал к машине. Он рванул дверцу за ручку. А так как в это самое время за нее с другой стороны взялся и Самоха, то он с криком боли вывалился к ногам гиганта.
— Самоха, ты че!? — спросил Амба, разглядывая корчившегося у его ног бригадира.
— Че-че, х… через плечо! — сквозь стоны выдавил он. — В больницу рули, быстро! Подстрелил он меня, гад!
Это оказалось не так-то просто. «Ауди» с пробитым колесом завихляло, и уткнулась багажником в кучу песка, перегородив дорогу. После нескольких попыток выбраться из этой ловушки, парни просто подняли машину и отнесли ее в сторону. На ходу, постанывая от боли, Самоха дал команду Амбе: — Найди мне Астафьева. Привези в больницу.
— Это кто такой? — удивился тот.
— Это тот мент, что был в толчке в «Колумбии». Только по человечески его приведи, а то ты все кости переломаешь, и притащишь мне мешок с дерьмом. Мне его не упаковать в ящик нужно, а поговорить, понял? Так что, уважительно с ним. Все догнал?
— Лады, что уж сразу то рылом в лужу тыкать? — обиделся Амба. — Я же с понятием. Привезу по полной форме, пылинка с башки не упадет.
— Дай мне мобильник, — велел Самоха. — Надо остальной братве позвонить.
Астафьева Амба нашел в прокуратуре. Получасовой доклад Ольги относительно улик против Михаила Пахаря кончился тем, что прокурор кивнул головой, и согласился с ее мнением: — Да, надо его брать. Ордер я выписываю, а к судье его повезем, когда возьмем. Думаю, у них не будет поводов отвести его.
Именно в этот момент приоткрылась дверь, и лицо секретарши с удивленным выражением лица появилось в дверном проеме.
— Простите, Алексей Дмитриевич, там Астафьева просят такие, странные товарищи.
— Меня? — удивился Юрий. — Хорошо, сейчас выйду.
