Стараясь привести в порядок мысли, эльф направился в тронный зал. Неприметная дверь в дальней стене привела его в просторную комнату, уставленную стеллажами с древними свитками. Его здесь уже ждали.
— Доброго дня, отец, — поклонился маг. — Ты звал меня?
— Разумеется, — чуть поседевший, но все еще крепкий советник отложил книгу. — Мне донесли, что у тебя вот-вот появится попутчица.
Артаниэль мысленно застонал.
— Хель очень хочет отправиться в Мардрен со мной. Я придумаю, как уговорить ее остаться…
— Хель отправится с тобой, — перебил его Науриэль. — Иногда я думаю, что слишком рано передал тебе пост Верховного Мага — нужно было сначала тебя женить. Не спорь, в работе ты слишком похож на меня — забываешь обо всем на свете… Хелинуэтиль не будет ждать тебя вечно. Если любишь — надень ей обручальный браслет. Мне не важно, где ты это сделаешь — в Дивнолесье или в Мардрене. Но к вашему возвращению, я надеюсь, вы будете помолвлены.
— Но, отец…
— Я сказал — не спорь. Не хочешь жениться — скажи об этом Хелинуэтиль и прекрати морочить девушке голову. Хочешь быть с ней — сделай для этого хоть что-то.
— Значит, к нашему возвращению Хель будет моей невестой, — вскинул голову эльф. Расстаться с фиалкой? Ни за что! Они вместе почти всю жизнь! Действительно, давно пора было сделать ей предложение!
— Так-то лучше, — Науриэль улыбнулся. — Совсем хорошо будет, если вскоре после свадьбы вы обеспечите мне наследников. Я даже не расстроюсь, если они родятся немного раньше срока. Это уже на ваше усмотрение. Кто знает, сколько вы пробудете в Мардрене?
Через час из кабинета Первого Советника вышел задумчивый Артаниэль. В голове эльфа вертелись отнюдь не перспективы союза с драконами, или, как многие во дворце могли бы подумать, проблемы предстоящего визита в Мардрен. В светлой голове Верховного Мага Дивнолесья была лишь одна мысль — как и когда преподнести Хелинуэтиль обручальный браслет?
* * *
— Привет, Ар! — окликнул меня низкий голос. Не успела я обернуться, как оказалась стиснута в стальных объятьях оборотня.
— Марк! Пусти! — пискнула я, чувствуя, как похрустывают мои ребра.
Светловолосый воин за время летних странствий обзавелся приятным золотистым загаром. Вообще, с первого взгляда трудно было узнать в нем оборотня, а со второго — практически невозможно. Курносого, с большими шатрезовыми глазами и широкой обаятельной улыбкой, Маркуса можно было принять скорее за пройдоху-балаганщика или баронета мелкой руки. Да и со звериной половиной оборотня мне так и не довелось встретиться, а его загадочная ухмылка в ответ на прозвище — Волчок — наводила на мысль, что это совсем не волк.
С Марком мы познакомились пять лет назад. На караван Шейна напали орки, многие были ранены. Тяжелее всего пришлось оборотню, поймавшему арбалетный болт в живот. Его так и принесли ко мне в дом — с торчащим, как мачта парусника, древком. Алир тогда ушел на северо-восток, к Черной Гавани, а Маркус остался у меня. Весь месяц я его выхаживала. Оборотни очень плохо восприимчивы к магии, поэтому рана постоянно открывалась, не желая затягиваться. Отмыть до конца кровь с деревянного пола я так и не смогла — на память о нашем знакомстве под плетеным ковром у печи остались багрово-коричневые разводы. Марк тогда все-таки выжил, но в этом, скорее, была заслуга сильного звериного организма, нежели моя. Зато друзьями мы стали самыми настоящими, да и Шейн с тех пор относился ко мне, как к близкому человеку.
— Приходи к лагерю вечером, а? Я настойку эльфью привез, из Красной Гавани. Не представляешь, чего стоило ее сберечь!
— Обязательно, — заверила я оборотня. Посиделки с караванщиками были той единственной радостью, какую я могла себе позволить в негостеприимном северном краю. А так как Шейн — самый настоящий южанин, значит будут и песни под гитару, и танцы… И эльфийская настойка.
* * *
— Доброй дороги под копыта твоих коней, Алир, — задорно крикнула я традиционное южное приветствие.
— Прекрасная лесная богиня снизошла в наш мир, — улыбнулся, показав идеальные белые зубы, южанин. Алир был полной противоположностью Маркуса — смуглый, невысокий, плотный, с выпирающим животиком. Черные коротко стриженные волосы торчали в разные стороны, а хитрый прищур темных глаз терялся на фоне крупного орлиного носа. И все-таки было в караванщике свое, внутреннее обаяние, которое затмевало все внешние недостатки.
