Мор, уважавший Абеля как умного, опытного профессионала, знал, что нет такого средства в мире, чтобы заставить Абеля стать двойным агентом и работать на американскую разведку в качестве платы за освобождение. Но на встрече в гостинице «Мэйфлауэр» сотрудник ФБР проник в тайные мысли Голицына. Русский был убежден не только в том, что Абель являлся двойным агентом, действовавшим против Советов, но и в том, что КГБ раскроет это и воспользуется им против ЦРУ.
— Дайте мне его показания, и я вам скажу, что они значат, — сказал Голицын Мору.
— И вы сможете это сделать? — спросил Мор, продолжая игру.
— О, я смогу.
Вспоминая эту встречу, Мор улыбнулся и сказал: «В этом был весь Голицын».
Однако для советского отдела и контрразведки ЦРУ проблемы обращения с Голицыным оказались не столь значительными в сравнении с оценкой сути его информации. Голицын мог иметь гипертрофированное мнение о важности своей персоны, требовать встречи с президентом и Эдгаром Гувером, но с этим можно было справиться. В конце концов предшествующий перебежчик, Михаил Голеневский, дал то, что оказалось исключительно ценной информацией для ЦРУ, даже если он так и остался убежден, что он царевич, Великий князь Алексей, сын царя Николая II и, таким образом, последний из Романовых и наследник короны Российской империи[18].
За два года до перехода Голицына в Хельсинки резидентура ЦРУ в Берне, в Швейцарии, получила несколько писем (всего 14 штук) от человека, который оказался сотрудником разведки одной из стран советского блока. Письма были подписаны «Снайпер». В конце 1960 года «Снайпер», будучи в Западном Берлине, бежал и назвался Михаилом Голеневским, сотрудником польской разведывательной службы.
Информация, которую он представил в своих письмах, позволила англичанам арестовать Гордона Лонсдейла, агента КГБ, выдававшего себя за канадского торговца ресторанными музыкальными автоматами в Англии, который завербовал Генри Фредерика Хьютона и его незамужнюю подружку Этель Элизабет Джи, работавших на базе ВМС в Портленде, близ Саутгемптона, в научно-исследовательском центре по разработке подводных лодок. МИ-5 выследила Лонсдейла, который прибыл в пригород Руислип, где американская пара, Моррис и Лона Коэн, проживавшие в Англии под именами Питер и Елена Крогер, использовали высокочастотный передатчик для передачи секретов ВМС в Москву[19]. Чета Коэн была арестована, и все пятеро оказались за решеткой[20].
Голеневского считали также источником информации, которая помогла англичанам разоблачить и арестовать Джорджа Блейка, сотрудника МИ-6, работавшего на Советы, который отсидел срок в исправительно-трудовом лагере в Северной Корее, затем работал на английскую разведку в Берлине[21]. Говорили, что Голеневский дал дополнительные сведения, приведшие к аресту в 1961 году еще одного высокопоставленного советского агента — Хайнца Фельфе, начальника контрразведки по борьбе с советской разведкой западногерманского федерального разведывательного управления (БНД). Фельфе был одним из главных подчиненных начальника и основателя БНД, бывшего нацистского генерала-отшельника Рейнхарда Гелена.
Поскольку этот поток контрразведывательной информации поступил от единственного польского перебежчика всего лишь за год до появления Голицына, ЦРУ, вполне понятно, очень хотелось услышать от Голицына, настоящего перебежчика из КГБ, а не просто сотрудника союзнической разведслужбы, любую информацию, которую тот мог извлечь из своей памяти, начиная, конечно, с его предостережения относительно «крота» в ЦРУ.
Но его обвинения шли намного дальше. Другие западные службы, предостерегал он, подобны швейцарскому сыру, в котором изнутри выедают ходы «кроты» из КГБ. В свое время Голицын утверждал, что помимо Соединенных Штатов Советы проникли в разведывательные службы Англии, Франции, Канады и Норвегии.
Вначале допрос Голицына вел советский отдел, что было в порядке вещей, когда ЦРУ получало перебежчика из КГБ. Но все время возникали какие-то трения. Например, Голицын имел стычки с Дональдом Джеймсоном, одним из сотрудников отдела, который хорошо говорил по-русски и специализировался но работе с советскими перебежчиками. К октябрю 1962 года было ясно, что Голицын абсолютно недоволен теми, кто занимался им, по той причине, что отдел отклонил требования Голицына выдать ему миллионы долларов за руководство контрразведывательными операциями против Советского Союза.
