– Да-да, именно та дырка. А дальше, прямо за ней должна была находиться в момент выстрела моя голова… если бы я оказался чуть большим идиотом, чем на самом деле. То есть именно таким, каким считал меня наш уважаемый хозяин. Верно, господин Фойгельсон?
Артур не ответил. Он безразлично смотрел в потолок. Похоже было, его шок окончательно прошел, он даже попытался насвистывать. Правда, вместо свиста получилось маловыразительное шипение.
– Так что же, все-таки, произошло? – спросил Маркин чуть обалдело. Он осторожно пододвинул стул так, чтобы сидеть напротив молчавшего Фойгельсона. – Опять нападение?
– Нападение, – ответил Розовски. – Правда, не совсем такое, как в Ашкелоне, но все-таки… Господин Фойгельсон, надеюсь, мы больше не будем повторять сказки о том, что это ему, а не вам пришла в голову гениальная мысль заняться… мм… столь своеобразной формой туризма. На самом-то деле, все было иначе. Вы натура более артистичная, более оригинально мыслящая. Кстати: вы же сами утверждали без ложной скромности, что являетесь генератором идей фирмы. И потом – Аркадия здесь не было. Правда? Он путешествовал вместе с женой – возможно, чтобы наладить семейные отношения, несколько охладевшие за последнее время. Так что, честно говоря, я не понимаю, как он мог пожаловаться вам на какие-то неприятности. Видимо, телепатически… Вы: безусловно, опасались, что партнер не одобрит нового профиля деятельности вашей совместной компании. А в тайне сохранить это не могли. Собственно, он вам и не был нужен. Зачем делиться делом, приносящим такие прибыли? Скажите, господин Фойгельсон, это ведь вы убедили своего компаньона в необходимости такого совместного счета, видимо, в связи с частыми его отлучками за границу. Верно?
– Допустим, – сказал Фойгельсон напряженно. – Он действительно часто уезжал, финансовые дела не могли стоять на месте. Не вижу в этом решении ничего преступного.
– И сделали это три месяца назад, – добавил Розовски.
– Да, действительно…
– Видимо, впервые он уехал надолго. Впрочем, это не имеет значения. Совместный счет вам понадобился для того, чтобы в его отсутствие радикально изменить характер бизнеса.
– Докажите! – с вызовом сказал Фойгельсон. – Докажите это. или убирайтесь отсюда!
– Спокойнее, господин Фойгельсон, спокойнее, – Розовски холодно улыбнулся. – Докажу, можете не сомневаться. Конечно же, докажу. А уберусь я отсюда только после приезда полиции. Не беспокойтесь, как только мы позвоним и сообщим моему другу инспектору Алону, что приготовили ему такой подарок, он примчится не более, чем через пятнадцать минут. И на вашем месте я бы не очень торопил рандеву. Инспектор не любит убийц еще сильнее, чем я. Особенно таких изобретательных.
– Убийц? – Маркин посмотрел на шефа, потом на владельца «Арктурс».
– Наш любезный хозяин принял радикальное решение, – сказал Натаниэль, не сводя глаз с Фойгельсона. – Убить компаньона. Действительно: приехал и все испортил. Ясно же – проверка совместного счета тут же показала бы поступления, куда большие, чем можно было бы ожидать от туристического бюро, работающего ни шатко, ни валко. А выполнить задуманное он решил, как ему казалось, с максимальной изобретательностью. Театральное, знаешь ли, зрелище. Зря вы все-таки не стали работать по прежней профессии! Спектакль получился отличный. Почти… – Натаниэль одобрительно покивал головой. – Толковый замысел: свалить смерть компаньона на разборку мифических мафиозных структур, с которыми, якобы, спутался Аркадий Вассерман во время своих многочисленных деловых поездок в Россию.
– Но… А как же угрозы? Как же звонки, письма?
– Звонки компаньону инспирировал сам Фойгельсон. Не так ли?
Фойгельсон безмолвствовал.
– Итак, я продолжу, – сказал Натаниэль, не дождавшись ответа. – У нас не так много времени, мне, честно говоря, хочется поскорее забыть всю эту историю… Да, так вот, сначала господин Фойгельсон в страхе признался своему партнеру в неких анонимных угрозах. Думаю, Вассерман не поверил и заподозрил неладное. На его несчастье, он приехал в праздники, когда банки не работали, и потому не мог проверить состояние счетов. Вскоре ему самому позвонили и пригрозили – в полном соответствии с рассказом Фойгельсона. И даже сожгли для пущей убедительности машину. Далее Фойгельсон рассказал партнеру, что уже нанят киллер и что киллер, по всей вероятности, явится в понедельник. И появился я. Ну, дальше ты уже знаешь. Артур уговорил Вассермана не обращаться в полицию, а разобраться с убийцей самостоятельно. И предложил свою помощь. Так что за моей спиной на ашкелонской вилле стоял именно он. И упирался мне в спину вот этим пистолетом, – Натаниэль кивком указал на пистолет, лежавший на столике. – Он же и усыпил меня хлорозолином. Кстати… – детектив вытащил завернутый в белую ткань пузырек. – Думаю, отпечатки пальцев совпадут с вашими. А ветеринар, к которому вы ходили посоветоваться насчет усыпления больной собаки, вспомнит об этом. Не волнуйтесь, его очень легко найти. Насколько я знаю, у вас собаки нет. И никогда не было… – Розовски покосился на вешалку, где висел поводок с ошейником. – Очень новый поводок. Прямо из магазина. С собакой – это явный перебор. У режиссера отказал вкус. Вообще, мне кажется, дальше постановок в школьной художественной самодеятельности ваше творчество не идет… – он повернулся к Маркину. – Вот, а когда я отключился от этой собачьей гадости, он благополучно застрелил своего компаньона и исчез, думая, что отныне я у него на крючке и помогу, сам того не ведая, довести всю эту инсценировку до конца. Исполнив, естественно, финальную сцену. Но тут-то и произошла ошибка… – он повернулся к Фойгельсону. – Хоть и в последний момент, но до меня, все-таки, дошло. Дав мне задание ликвидировать Артура Фойгельсона – задание от некоей мифической преступной организации – он прекрасно понимал, что я непременно попытаюсь предостеречь обреченного, как мне должно было казаться, человека. Я так и сделал… – Натаниэль махнул рукой. – Ладно, звони Ронену, пусть забирает этого типа.
