– Мой муж убит из вашего револьвера, – это прозвучало не как вопрос, а как утверждение.
– Вовсе нет, из моего револьвера выстрелили в диван. А его убили из другого револьвера. Или пистолета, не знаю точно.
– Вы хотите сказать, что видели убийцу? – голосом, лишенным интонаций, спросила вдова.
Натаниэль энергично замотал головой.
– Я лежал без сознания, – пояснил он. – Меня отключили. Какой-то сладковато пахнущей гадостью. Очень быстро действующей.
– Зачем?
– Чтобы воспользоваться моим револьвером. И выстрелить из него в диван, – «Вот попробуй рассказывать правдоподобно. Немедленно превращаешься то ли в идиота, то ли в неумелого лжеца, – подумал он с досадой. – И неизвестно еще, что лучше…»
– Что за чушь! – фыркнула Елена Вассерман. – Зачем кому-то стрелять в диван и обязательно из вашего револьвера?
Натаниэль тяжело вздохнул.
– Послушайте, – просящим тоном сказал он. – Я вам сейчас все объясню. Последовательно и подробно. Вы только, во-первых, не перебивайте меня, а во-вторых – постарайтесь поверить в мой рассказ.
– Зачем?
– Затем, что я приехал к вам за помощью.
Елена Вассерман не ответила. Натаниэль тоже не нарушал возникшую паузу. Он подумал, что теперь вдове достаточно будет сообщить в полицию об услышанном, и его немедленно арестуют. Странно, но о возможном аресте сейчас он уже думал даже с каким-то облегчением.
«Отосплюсь, – подумал он. – Отосплюсь в камере. Не буду ломать мозги ни над чем. Ни над счетами, ни над заказами. А Офра будет приносить передачи. Через инспектора Алона.»
Молчание тянулось до неприличия долго. Похоже, вдова полицию вызывать не собиралась. Но и сотрудничать с частным детективом тоже. Натаниэль, присевший было в указанное ему кресло, поднялся и с сожалением развел руками.
– Что ж, извините. Я, пожалуй, пойду, – он направился к выходу.
Елена остановила его.
– Разве я сказала нет? – голос ее звучал спокойно. – Я жду, пока вы начнете рассказывать!
– А… м-м… – промычал Натаниэль растерянно, – я просто не понял, думал, вы не желаете слушать…
Она прервала его нетерпеливым жестом.
– Все началось с визита ко мне очень странного человека, назвавшегося именем вашего мужа, – и Натаниэль, по возможности последовательно, рассказал вдове совладельца «Арктурс» события последних трех дней.
– Ну и ну, – сказала Елена. – По-моему, все это похоже на воспаленный бред. Какие-то угрозы… Какая-то мафия…
– Это было бы бредом, – возразил Натаниэль, – если бы не несколько вполне материальных доказательств. Самые печальные из них – смерть вашего мужа и смерть самозванца, последовавшие одна за другой… – Елена поднялась, и Натаниэль замолчал. Она подошла к бару в углу комнаты, открыла дверцу.
– Выпьете что-нибудь? – не дожидаясь ответа, налила две рюмки, поднесла одну Натаниэлю. – Это коньяк, – пояснила она, видя, что Натаниэль не пьет. – Вполне приличный. Вообще-то я не очень люблю крепкие напитки.
– Я тоже, – признался Розовски и одним глотком проглотил содержимое рюмки – без малейшей связи с последним утверждением.
– Значит, вы хотите провести самостоятельное расследование, – задумчиво произнесла Елена Вассерман, не прикасаясь к своей рюмке. – Бесплатно.
– Бесплатно, да… – Натаниэль сделал неопределенный жест рукой, в которой держал пустую рюмку. – Формально я выполняю заказ человека, поручившего мне охрану вашего мужа. Коль скоро он убит, я должен разыскать убийцу. Это соответствует если не букве, то духу контракта. Тот факт, что он солгал, назвавшись чужим именем, в данном случае не имеет никакого значения. Как и то, какими мотивами он в своих действиях руководствовался.
– Почему бы вам не обратиться к компаньону мужа? – спросила Елена, подойдя к бару и поставив на стоечку нетронутую рюмку коньяком. Детективу она больше не предлагала выпить. – Возможно, он согласится оплатить вашу работу.
Натаниэль покачал головой.
– Представьте себе, что придет к вам человек и скажет: «Меня наняли, чтобы вас убить. Но я не хочу этого делать. Заплатите, и я найду настоящих убийц». По-моему, это похоже на неумелый шантаж.
– Да, возможно… – Елена села на диван. Натаниэль не стал вновь просить ее пересесть. Возможно, алкоголь принес ему некоторое облегчение. Во всяком случае, сидящая на диване женщина более не ассоциировалась у него с убитым. – Скажите, – спросила вдруг она, – а почему я вообще должна вам верить? Рассказ ваш выглядит более чем нелепо.
