Инспектор поднялся.
– Да, кстати! – Натаниэль тоже поднялся и подошел к гостю. – Где, говоришь, нашли этого парня?
– В Яффо, на пляже. Вчера было сильное волнение. Волной тело вынесло на берег. Утром его нашли.
– И что же, моя визитная карточка хранилась в плавках?
– Почему же? Он вовсе не относился к неосторожным купальщиком. Если, конечно, не допустить, что у него было хобби – купаться одетым… Твоя карточка нашлась в бумажнике. Хороший бумажник, не все содержимое успело промокнуть. Хотя покойник пробыл в воде минимум четыре часа.
– И что же еще нашлось в бумажнике?
– Доллары, – ответил инспектор. – Пятьсот долларов. Плюс несколько бумажек, которые, к сожалению, уже не идентифицировать. Но по виду – то ли расписки, то ли квитанции.
– И моя визитная карточка… – задумчиво повторил Натаниэль.
– Именно так.
– А почему, собственно говоря, отдел убийств занимается несчастным случаем? – спросил Натаниэль с простодушным видом. – Сидите без работы? Мертвый сезон?
– Да уж, хорошо сказано. Именно что мертвый сезон, – инспектор чуть скривил губы в подобии улыбки. – Разве я говорил о несчастном случае? Этот парень был уже мертв, когда попал в воду.
Розовски изумленно покачал головой, словно ничего подобного не ожидал услышать.
– Надо же… – сказал он. – И что – причина смерти установлена?
Инспектор помолчал немного, изучая выражение лица своего бывшего коллеги, потом ответил:
– Отравление. Яд из группы цианидов. Мнение твоего старого друга доктора Бен-Шломо.
– Привет ему передай, – Розовски улыбнулся. – Как у него дела, кстати говоря? Я слышал, собирается женить сына.
– Пытаешься увести разговор в сторону? – нахмурился инспектор Алон. – Напрасно.
– Никуда я не увожу разговор. Ты вспомнил доктора, я вспомнил… Так, говоришь, отравление цианидом? Интересно. А как он оказался в море?
– Как, как… – проворчал инспектор. – Откуда я знаю, как… Наверное, помогли. Те, с кем он до этого ужинал.
Розовски понимающе кивнул.
– И никто его не видел? – спросил он. – Я имею в виду – в компании. Тут написано, – он кивнул на газету, – что его нашли в районе набережной.
– В районе пляжа, – поправил инспектор. – Я уже говорил. Нашли его молодые ребята. Студенты. Всю ночь гуляли, пели песни. Под утро наткнулись на человека, лежавшего у самой кромки прибоя. Думаю, вынесло волной.
– И что за ребята? Что за компания?
– Ребята из Тель-Авивского университета… Слушай, я думаю, это не имеет значения. Для тебя, – сердито заявил Алон. – Короче: ты не знаешь, кто такой этот утопленник, так?
– Так. Не знаю, – ответил Розовски искренне. – Не знаю, кто он такой. А вы? Вы что-нибудь предполагаете?
– Думаю, тебя и это не касается, – повторил инспектор тем же тоном.
– И это верно. Но, возможно, я бы сумел помочь. Почему бы тебе не рассказать подробнее? – Розовски вернулся к столу, но садиться не стал, прошел к окну. – В конце концов, мы ведь коллеги, – сказал он.
– Бывшие, – задиристо напомнил инспектор. Он все еще стоял у двери, словно не решаясь выйти.
Розовски развел руками.
– В каком-то смысле мы и сейчас коллеги, – сказал он. – Даю слово рассказать тебе все, что смогу вспомнить об этом покойнике.
Инспектор Алон подозрительно посмотрел на своего бывшего начальника и друга.
– Так рассказывай, – наконец, сказал он. – Что же ты все крутишь?
Розовски, задумавшись, прошелся несколько раз по кабинету. Инспектор молча следил за ним. Подозрения в его взгляде не убавилось. Натаниэль тяжело вздохнул и покачал головой.
– Нет, – сказал он. – Сначала расскажи ты. Я должен знать то, что известно полиции. В конце концов, есть вещи, которые, возможно, не имеют отношения к этому делу, но могут повредить моим клиентам… – Натаниэль замолчал. «Господи, какую чушь я несу, – мрачно подумал он. – Какие, к черту, клиенты – покойники, что ли? Или телефонный шантажист?»
Детектив сел в свое кресло, выдвинул ящик стола. Здесь лежала почти опустошенная пачка «Тайма». Натаниэль выудил одну из двух оставшихся сигарет, медленно размял ее. Прикурил. Исподлобья посмотрел на инспектора, сказал с досадой:
– Черт с тобой, Ронен. Предположим, этот человек действительно был у меня.
