Охота на дракона - страница 43

Шрифт

Интервал

— Глядите! — неожиданно вскрикнула шина. И вещи увидели, что к дому неторопливо приближается пыхтящий запыленный грейдер и горбошеий экскаватор, плотоядно поблескивающий зубьями ковша.

— Дом собираются сносить! Дом собираются сносить! — неистово зазвенели гвозди. — Спасайся кто может! Полундра…

— Только без паники! — грозно прогудел сервант. — Построиться в походную колонну! По двое за мной!

На какую-то секунду толпа старых вещей задержалась у двери — где проходила черта, за которую им никогда не было и не должно было быть хода, а затем… неумолимо потекла по лестнице вниз и дальше, мимо опешившего водителя последнего автофургона, который только что собирался отъехать.

В это время на дороге показался старенький “Икарус”. Его облупившиеся бока и двери украшали многочисленные царапины, трещины и вмятины, а в нижнем левом углу ветрового стекла красовалась табличка “По заказу”.

— Любимый! — вдруг с надрывом закричала шина и, вырвавшись из колонны, покатилась навстречу “Икарусу”.

— Спаси нас! — громко повторяла она.

Вещи замерли на месте.

“Икарус” сбавил ход, скрипнул изношенными тормозами, подмигнул левой фарой и остановился.

Впоследствии бедняга-водитель автофургона, который затем клялся всем друзьям и знакомым, что именно в тот момент он облысел как полено, так и не мог толком объяснить, куда и, самое главное, каким образом исчез “Икарус” за номером 36–22 ИАО Пятого среднегородского автобусного парка, и о каких таких спятивших сундуках и кастрюлях может вообще идти речь.

На исчезнувшее транспортное средство был объявлен розыск, который не дал никаких результатов.

Многие в тот день видели, как по городу проехал старый автобус без водителя, набитый старым хламьем, а в местной газете даже появилась информация на эту тему…

К сожалению, я не знаю дальнейшей судьбы старых вещей и благородного “Икаруса”. Могу сказать только одно: даже в стандартном городе, на стандартных улицах, в стандартных домах, квартирах и на чердаках может найтись место сказке, случится нечто НЕОБЫКНОВЕННОЕ!

Евгений Ленский

В ЦЕПИ УШЕДШИХ И ГРЯДУЩИХ

Из поколений в поколенья,
Не лики и не голоса —
Передается миг горенья
И затуханья полоса.
И если ты не станешь строже,
С самим собой, с собой самим,
То передашь не искру божью,
Но только пепел, только дым.
И ужаснешься в миг прозренья,
Провидев в лицах сыновей.
Как отзовется в поколеньях
Минута слабости твой!
С.П.Соловьев. “Неизданное”

— Не смейте вылезать, не смейте!

— Ишь, хитренький какой! Ежели родился в эпоху развитого социализма, так уж и лучше других-то? А ежели кое-кто, под игом проклятого царизма изнывая, не сразу на светлый путь вышел, так его побоку? Как сейчас помню, кровосос и эксплуататор, первой гильдии Самсонов Второй, на всю губернию, благодетель славился Бывало…

— А-на-фе-ма! Как во время оно Гришке Отрепьеву и Мазепе, как Аввакуму, гордыней обуянному — а-на-фе-ма!

— Зачем же так громко, у меня ушеньки болят! И бас ваш пьяный какой-то. Маменька, помнится, благочинного нашего…

— А-на-фема!

— Послушайте, Коровин! Не на базаре орать! Наш полковой батюшка после второго штофа говаривал: тихое слово до бога голубем вспархивает.

— После второго штофа вспорхнете-с, как же! Граф, его сиятельство, благородной крови особа, с кем в спор вступаете-с? Тоже, впрочем, эксплуататор и крепостник!

— Маменька! Где ты, маменька! Я кушать хочу!

— Вы, сударь, столбовой дворянин, стыдитесь! Ох, и проткнул бы я вас шпагой лет этак двести назад!

— Да у нас во это время завсегда обед подавали. Марфуша салфеточку обернет, Егорка на балалайке тренькает… а жарено, а парено!..

— Тьфу ты, пропасть!

— Господа, господа, не надо ссориться! Обреченные, так сказать на сожительство, обретем мир…

— И во человецех благоволение!

— Правильно, дьякон, благоволение. Не светлы времена, нет более моей лавочки, и вашего, граф, дома петербургского, и твоего, Павлушенька, поместья! Вспомнишь, — сердце кровью обливается. Проклятая, впрочем, была эпоха угнетения и бесправия.

— Да, замолчите же, пожалуйста!

— А вас, молодой человек, не спрашивают! Вы свое дело сделали, породили в своем роде, пора и честь знать! Уступите место тем, кто постарше и поопытней.