Он еще пытался удержать силой ее тонкие руки. Дина не понимала его, никто не понимал! Девушка пронзила его взглядом, полным ненависти или даже безумия. И он почувствовал себя побежденным.
Оттуда Зе Мария отправился в Студенческую ассоциацию, уверенный в том, что в этот час никто из знакомых не потревожит его одиночества, но уже в вестибюле услышал знакомые голоса. Разговаривали Жулио и Абилио. Он собирался было повернуть обратно, как услышал несколько слов по-французски; заинтригованный, прильнул он к стеклу ресторана и увидел группу людей, окруживших человека, похожего на иностранца. Зе Мария уселся на скамейку, откуда мог наблюдать за ними, не будучи замеченным. Ему хотелось поразмыслить о своей жизни, об отношении к нему Дины, об окончательном плане найти работу, в которой он мог бы растворить свои заботы, но вскоре заметил, что его внимание рассеивается. Кем был этот незнакомец, говоривший по-французски? Но, в конце концов, разве интересно ему знать это? Чтобы избавиться от праздного любопытства, он попробовал углубиться в свои мысли. Дина, Эдуарда, работа. Но, думая о работе, не мог забыть, что через пятнадцать дней ему предстояло сдавать зачет. И каким бы легким ни казался этот зачет, он понимал, что не был готов к нему. В течение последней недели Зе Мария время от времени брал в руки учебники, но эти занятия ничего не давали ему. Будет печально, если он провалится, как в прошлом году. Зе Мария чрезмерно надеялся на свои способности, а также на свою решимость, которой он, однако, часто делал уступки, обещая себе поработать «на следующий день». Тогда, узнав о результате, ему ничего не стоило скрыть от себя и от других свое разочарование. С этого момента он начал сомневаться в своих способностях. Нет, теперь Зе Мария не сможет смириться с провалом, подобным прошлогоднему, хотя бы потому, что чувство ответственности у него возросло. После того как он узнал, что не сдал экзамен, его первым желанием было оставить факультет и вернуться через несколько недель, когда никто уже не вспоминал бы об этом. Зе Мария считал, что сумеет легко перенести свои студенческие неприятности и не обращать внимания на вздорные разговоры об учебе, считая все это мальчишеством.
Однако в течение тех недель, когда он был лишен общения с коллегами, он чувствовал себя глубоко одиноким. Конечно, он нашел новых товарищей, более скромных, чем прежние, но, когда встречался с теми, кто его превзошел, Зе Мария испытывал чувство унижения перед ними.
Швейцар, искавший случая излить душу, подошел к нему, пытаясь вызвать его на разговор.
— Вы уже видели иностранца?
— Иностранца? Нет, не видел.
— Это беженец, — уточнил тот.
Зе Мария вновь принялся наблюдать за группой. У иностранца было пухлое лицо и блестящие глаза, но в них сквозила какая-то тень печали. Он ел, опустив голову, в то время как остальные с восхищением смотрели на него.
Зе Мария заметил, что Жулио не мог скрыть своей нервозности. А вот Сеабра говорил без умолку. Зе Мария рассчитывал, что сомнительный французский язык Сеабры в конце концов должен был выявить его полное невежество. Иностранец слушал его с учтивым вниманием, но молча.
Зе Мария едва успел прикрыть лицо журналом, как увидел Мариану, вошедшую с букетом цветов в руке, в сопровождении французского дипломата, известного в городе под именем Андрэ и пользовавшегося большой популярностью в университетских кругах. У Андрэ, обычно оптимистически настроенного и веселого, был чрезвычайно серьезный вид. Он не стал ждать, пока его представят, и протянул руку своему соотечественнику. Несколько мгновений они смотрели друг на друга, не разжимая рук. И ощущение этого рукопожатия было так сильно, что его было достаточно, чтобы они окунулись в неприкосновенный для других мир чувств; Мариана не осмелилась преподнести цветы и незаметно положила их на другой столик.
Позже, в пансионе, Зе Мария узнал, что иностранец — студент из Тулузы — был в самом деле беженцем, прибывшим с потоком людей, который временами захлестывал город; людей, которые устремлялись в Португалию без средств к существованию, не зная, как достичь желанной цели — аэропорта, самолета, летящего в Англию. Этот хаотический поток беженцев пересекал границы, чтобы продолжать борьбу.
