— Как она?
— Почти как всегда. — Кейда пожал плечами.
— Теперь уже недолго, скоро она родит, — решился произнести Телуйет.
— И как ты думаешь, это будет мое дитя или Ханьяда? — Кейда двинулся к более крупному строению со вторым этажом над средней частью и крыльями с окнами по обе ее стороны.
— Она пришла на твое ложе нетронутой, мой господин, — задумчиво сказал Телуйет. — И не думаю, что у нее было достаточно времени привыкнуть к твоим ласкам, чтобы призадуматься, а не поискать ли кого еще.
— Достаточно правдоподобно.
И все же то был еще один новый опыт для не в меру чувствительной девушки, прибывшей в неведомое владение. И едва ты ласками отучил ее сжиматься и дичиться, она вдруг забеременела, и ее тошнота положила конец любым объятиям. Действительно не могу себе представить, чтобы Сэйн думала, будто сколько-нибудь приближается к порядочной доле преимуществ этого брака.
Тут настроение Кейды поднялось при звуке оживленных голосов, внезапно затихших за колоннами дома его жены Рекхи. Тени-невелички метнулись по ступеням крыльца, и Кейда присел, знаком велев Телуйету сделать то же самое. Они подобрались поближе почти ползком. Тут Кейда вскочил и поймал за талию вторую дочь, оторвал ее от земли и порычал ей в ухо:
— Эви Дэйш, что ты делаешь снаружи, когда стемнело? Опять ловишь домашних ящерок?
— Отец мой! — Она запищала от удовольствия, изворачиваясь в объятиях, чтобы обхватить руками его шею.
— Вида? — Кейда поднял брови, ибо следующая по возрасту девочка умудрилась между тем прыгнуть на спину Телуйету — благодаря тому, что раб постарался промахнуться, бросаясь к ней.
— Мы не слышали, чтобы нас кто-то позвал, — постаралась она ответить как можно невиннее.
— Как это могло быть? — Кейда отодвинул в сторону локон великолепных темных волос Эви и щекотнул ее ухо. Девочка захихикала, яростно извиваясь, ее хлопчатая ночная рубашка заскользила, но он крепко держал дочь, ее босая стопа терлась о его бедро. — Нет, воска здесь нет. Телуйет, проверь, не заложены ли чем-то уши у этой. А не то придется мне смешать снадобье из корня айхо, чтобы вылечить их от глухоты.
Телуйет содрогнулся в преувеличенном ужасе.
— Но у него такой невыносимый вкус!
Вида спрыгнула и побежала, чтобы приоткрыть главную дверь ровно настолько, чтобы проскользнуть в нее.
— Матушка Рекха, здесь мой отец!
Эви с удовольствием осталась в объятиях отца, в то время как Телуйет небрежно постучал и отворил дверь, свет из-за которой пролился на мраморные ступени. Внутри помещение было ярко освещено лампами, свисающими на цепях с высокого потолка, и огни их отражались от стен, обитых светлым деревом и обильных зеркалами. Белые занавеси из мелких тонких ячей закрывали длинные окна, от них шло резкое благоухание снадобий, нанесенных слугами, чтобы преградить доступ жаре днем и кусачим насекомым ночью.
— Вступи в дом, где все тебе рады. — Торжественное приветствие Андита прозвучало несколько ошеломляюще. Кейда вошел и увидел могучего телохранителя своей второй жены, поглощенного игрой в камушки с младшим сыном господина и повелителя.
— Ты опять его побил, Мезил? — непринужденно спросил отец.
— Пока нет. — Мальчик поднял глаза и широко улыбнулся. — А что, поспорим на это, отец мой?
— Сколько я отсутствовал — дней десять, да? Разве это достаточное время для Андита, чтобы наловчиться? — Кейда сделал вид, будто размышляет. — Нет, не думаю.
Мезил быстро передвинул несколько кружков цветного стекла ловкими в игре на круглой доске пальцами в кольцах. Явно сын своей матери статью и лицом, но с русыми, похожими на проволоку волосами, убеждавшими Кейду, что он, несомненно, причастен к зачатию этого ребенка.
— Я сдаюсь, — вздохнул Андит. — Третье поражение за вечер.
— Полагаю, уже четвертое. — В голосе Рекхи прозвучала игривость. Длинноногая, длиннорукая, величавая в платье из нескольких слоев радужно переливающегося шелка, она лежала на низкой скамье, закрыв глаза. Подушка поддерживала ее шею, между тем как коленопреклоненная рабыня проводила золотым, инкрустированным лазуритом гребнем по длинным черным волосам госпожи. — Ты уверен, что не позволишь Андиту выиграть? — спросила Рекха с легким укором. Ее серебряные браслеты зазвенели, когда она сложила руки.
