— Тут что-то затевается, — заметила Хэзел на следующий день после отъезда Кена.
Я наблюдала за чайками, кружившими над крышами соседних зданий.
— То есть?
— К.Ф. Наверняка он вернется и скажет, что его куда-нибудь перевели.
— Может быть.
Я чувствовала себя такой же спокойной, как воздух, в котором парили чайки. Слишком многое произошло за короткое время. Мария с завтрашнего дня начинала работать в больнице, и никого не волновало, как я буду скучать по ней. Саймон все еще жил у тетки, и, скорее всего, его следующим шагом будет отъезд в Штаты. Ему действительно необходимо было уехать, миссис Ридли была права. Лучше мне не думать о том, какие мысли она оставила при себе. Но я все равно думала об этом, ночь за ночью. «Господи, если есть хоть какой-то способ помочь ему пережить это, пусть это я помогу ему».
На следующий день Мария уехала от нас, такая взволнованная своей переменой в жизни, что казалась совсем другим человеком. Взять хотя бы Робина. Я с изумлением узнала, что это она была инициатором их разрыва.
— А почему это так удивляет тебя? — спросила мама. — Даже худший твой враг вряд ли назвал бы тебя девушкой-однолюбкой. Я имею в виду, когда тебе было восемнадцать.
— Мария не похожа на меня.
— Видимо, это не совсем так, как ты думаешь, — улыбнулась мама. — Почему бы тебе не перестать раскладывать людей по полочкам, детка? У тебя это не очень хорошо получается.
— Мы прерываем программу для кратких новостей, — объявил отец на следующий день за ужином. — Мистер Джо Гибсон из «Тир-на-Ног», Ардбаун, наконец, после титанических усилий, решил перестать постоянно ворчать. А теперь к прогнозу погоды.
Он улыбнулся, Линда рассмеялась, а мама побледнела.
— Что ты хочешь сказать?
— В основном то, что я не особый любитель молока.
— О Джо, будь серьезнее!
— Ладно. — Он с отвращением посмотрел на молочный пудинг в своей тарелке. — Я решил расстаться с этим чертовым аппендиксом. Если бы вы много лет назад привели такой весомый аргумент, — он снова взглянул на пудинг, — это произошло бы гораздо раньше.
Мы с Линдой радостно захлопали в ладоши, но мама к нам не присоединилась.
— Когда, дорогой?
— Ну, нет смысла совмещать наши два события. — Он посмотрел на нее. — Так что я подумал — в воскресенье. У них есть свободное место в больнице.
Это решение, казалось, подняло ему настроение, но, как ни странно, оказало обратный эффект на маму.
— Ну же, мама, — подбадривала ее я. — Это же замечательные новости. Операция в понедельник, он будет дома самое позднее через две недели. И тебе не надо будет беспокоиться о диетах вдобавок к кормлению малыша.
К нашему замешательству, операция, очевидно, не была назначена на понедельник, и никто из медперсонала ничего не мог сказать нам об этом.
— Что ж, тогда, я думаю, во вторник, — невозмутимо сказал отец.
Но когда я зашла к нему в понедельник после обеда, все еще ничего не было решено. Отец сказал, что хирург простудился.
— Ну и что теперь?
— Не знаю. — Папа взял виноградину. — Но предпочитаю подождать. Мне как-то не по себе от мысли, что он может чихнуть в самый неподходящий момент.
В среду все оставалось по-прежнему.
— Бедный мой папочка, — сказала я Хэзел. — Прямо злой рок какой-то. Все эти годы он отказывался делать операцию, а теперь отказывают ему.
Незадолго до пяти позвонила мама.
— Как ты думаешь, детка, ты сможешь вернуться домой чуть пораньше? Я… — Она заколебалась.
Я похолодела:
— Мама, ты в порядке?
— Да, в полном, — рассмеялась она. — Вообще-то мне больше нужна машина, а не ты.
Это успокоило меня. Сейчас она не садилась за руль, так что, возможно, она хотела, чтобы я куда-нибудь отвезла ее. Но беспокойство вернулось, когда я приехала домой и обнаружила в холле чемодан. Мама была наверху, хладнокровно причесываясь. Пока она ждала автобуса, возвращаясь от папы, она почувствовала один или два приступа боли и решила, что стоит позвонить врачу. Врач в свою очередь решил, что ей стоит ехать в роддом.
— Но это же намного раньше срока! — выдохнула я.
— А это значит, что это опять кто-то из вашей компании! — философски заметила она. — Мальчики всегда рождаются вовремя.
