Нет смысла упоминать, как он в последнее время неоднократно одергивал меня за опоздания, за болтовню, а сильнее всего за то, как я набросилась на мистера Блейка из отдела претензий, когда тот довел бедную Мегги Келлар до слез…
Моя юная сестрица, по-своему довольно непредсказуемая, бросила взгляд на мощный торс К.Ф.
— Если его когда-нибудь уволят, — сказала она голосом, так похожим на отцовский, — он всегда сможет пойти что-нибудь рекламировать, знаешь, по телику.
Я знала — суровые здоровяки, лазящие по горам, бегущие быстрее ветра и тому подобное. Внешность, возможно, и подошла бы, но не сам человек. Самое опасное, что делал в жизни К.Ф., — читал ежемесячные отчеты.
Парковка сильно заполнилась со времени нашего приезда, и кто-то умудрился втиснуться рядом с машиной отца. Один взгляд на номерной знак подтвердил мою мысль — машина принадлежала К.Ф. Он подошел как раз тогда, когда я, пытаясь выехать, успела прилично застрять, и спросил:
— У вас проблемы?
У него был дар задавать вопросы, ответить на которые ты не в состоянии.
Теперь он заставил меня разнервничаться.
— Можете ехать, если хотите, — бросила я.
— Но вы не сможете, если я этого не сделаю, — жизнерадостно отметил он — и был прав, поскольку моя машина теперь стояла наискось позади его машины. Он начал давать мне указания, я все время путалась. В высшей степени обидно, поскольку я была неплохим водителем и отлично сдала экзамен.
Вспоминая, с пылающими щеками, об этом инциденте по дороге в Дублин, мне больше всего не давала покоя его высокомерная верхняя губа. Я очень разборчива по части ртов и носов. Рты должны быть красивыми и четко очерченными, а носы — римскими, как у Брайана Уэста, например. Брайан… Вот это был парень, даже несмотря на то, что на нем было почти что написано: «Принимать по назначению, но никогда всерьез». Он недавно пришел к нам в компанию и стал всеобщим любимцем, по крайней мере среди нас, простых работяг, — начальство отнеслось к нему с меньшим энтузиазмом.
Накануне мы договорились с Дермотом по телефону, что он будет ждать меня у книжной лавки на станции Конноли. Увы, когда я приехала на стоянку, там не было ни сантиметра свободного пространства. К счастью, одна из машин вскоре отъехала, освободив место, хотя я предпочла бы, чтобы оно было побольше. В таких случаях главное было правильно подъехать, но пока я размышляла, как это лучше сделать, справа появилась другая машина, протиснулась мимо меня и через секунду заняла место. Это был самый ловкий маневр, какой я когда-либо видела, — и самый подлый.
За рулем, разумеется, был мужчина. Черт побери! Этого не могло быть… но это было так. У него хватило наглости подойти ко мне.
— Вы сказали «езжайте», — невозмутимо напомнил К.Ф. — А я тороплюсь.
— Я тоже! — не выдержала я.
Воцарилось молчание. В комнате отдыха кто-то недавно прочитал в журнале, что карие глаза непроницаемы. Те, что сейчас смотрели на меня из-под ровных бровей, не отрицали и не признавали своей вины, но верхняя губа слегка подрагивала, как у этого нервного животного — по-моему, у ламы? И вдруг К.Ф. протянул руку:
— Я найду место для вашей машины. А вы идите.
То, что он считал меня так же бесполезной за рулем, как и за пишущей машинкой, произнесено не было, но явно подразумевалось.
Я как могла более невозмутимо выбралась из машины и протянула ему ключ:
— Что ж, спасибо. Я буду у книжной лавки.
— Хорошо. Я найду вас, — пообещал он, скользнув на освобожденное мной место за рулем.
Очень скоро он присоединился ко мне.
— Шестая от конца, — лаконично доложил он, отдавая мне ключ.
— Вы хотите сказать, что уже поставили ее?
— Я умею быстро действовать. В отличие от этого поезда.
— Вы ждете экспресс из Корка?
— Верно. Встречаю Руни. Отвезти его в аэропорт.
Я открыла рот от удивления.
— Простите. Вы что-то сказали? — вежливо спросил он.
Это было бы чудом, поскольку я внезапно утратила дар речи. Прошлым вечером Дермот ни словом не обмолвился о К.Ф.
— Ну же, этот вид мне знаком, — заметил мой спутник. — Что у вас пошло не так?
— Я встречаю мистера Руни. Мы с ним договорились вчера вечером!
