— Если бы она была здорова, я бы тебя не просил, ты же знаешь. Мы бы поехали втроём, как ты говоришь. И даже если бы была ремиссия, я бы тоже не просил. Но… Рыжий, нельзя оставлять её одну в таком состоянии.
— Вот и сам и оставайся, — тут же предложил Скрипач. — И нечего подлизываться.
— Точно. И если бы ты был получше, я бы остался сам. Без звука. Но у тебя, извини за правду, сейчас нервы. И тебе нужно несколько дней, чтобы привести их в порядок.
— Во как. И с каких это пор моя шизофрения стала называться нервами? — прищурился Скрипач. — Нет, родной. Не лишай меня группы инвалидности, пожалуйста. А то у меня пенсию отнимут.
Он щёлкнул Ита по макушке, а потом вдруг усмехнулся.
— Ладно, давайте вы вдвоём, действительно. Тем более, что следующий этап работаем уже мы вдвоём, а я за эти двое суток хочу навести кое-какие справки. Только я тебя очень прошу, осторожнее. Хорошо?
— Ладно, — Ит встал. — Так, чего купить? Чего готовить будешь?
Берта вошла в кухню, Ит тут же пододвинул ей табуретку.
— Ничего, пешком постою, — отмахнулась она. — Ит, купи, если не трудно, кроме продуктов почитать что-нибудь. В «Культуре» писали, что вышел сборник рассказов Союза Молодых Гениев…
— Это кто такие? — удивился Ит.
— Пить надо меньше, — упрекнула его жена. — «Кто такие»… Это на самом деле никакие не молодые гении, а большая компания старперов из околонаучных кругов. Сборник — этакая шутка, с их точки зрения, удачная. В статье был отрывок — действительно, забавно. Попробуешь достать?
— Мадам, для вас — любой каприз, — Ит подмигнул. — Тем более что мне надо перед тобой оправдаться за завтрашнюю рыбалку. Что-то мне подсказывает, что…
— Ой, перестань, — поморщилась Берта. — Когда меня твоя рыбалка волновала? Если меня что и беспокоит, так это то, что вы спросонья шибаете дверью так, что стёкла дрожат. Будете выходить утром, придержи входную дверь. Ага?
— Ага, — согласился Ит. Подхватил с табуретки пустую авоську, проходя мимо Берты прикоснулся губами к её виску и тут же получил встречный поцелуй, в щёку. Еле заметно улыбнулся и вышел в тёмный коридор.
…Как-то вот так оно выстроилось за все эти годы… Тайные, не всегда объяснимые движения рук, симфония прикосновений, никому постороннему незаметные кодовые знаки, которые складываются в предложения, в слова, в какой-то свой, никому иному не понятный язык тел, сосуществующих в едином пространстве и с годами словно бы сросшихся, сроднившихся…
Когда Берта на одном из домашних вечеров с чувством и выражением прочла для собравшихся статью из БСЭ, которая называлась «полиандрия», все в результате хохотали, как ненормальные — столь далека была эта нелепая сухая коротенькая статья от реального положения вещей в их семье.
На самом деле их диалог выглядел примерно следующим образом.
— Я лягу пораньше, неважно себя чувствую. Когда ты приедешь вечером, скорее всего буду уже спать.
— Ну и правильно, отдохни.
— Будь осторожен.
— И ты…
Выходя из квартиры, Ит услышал, как Скрипач что-то торопливо объясняет Берте, а та соглашается.
Значит, срослось.
Ну и слава богу…
* * *
Четверо суток они обсуждали то, что нужно делать дальше. Четверо суток Ит, у которого вдруг обострилась до невиданных масштабов всегдашняя паранойя, возил их на лодке то туда, то сюда — он почему-то снова начал бояться слежки и нервничал всё больше и больше. В результате обсуждения происходили каждый раз в новом месте — от перепаханного поля где-то за городом до полянки в Измайловском парке. Два совещания из четырёх проходили под проливным дождём, но Ит был неумолим, и они отступили, спорить с ним в этой ситуации оказалось себе дороже.
Берта от поездок ужасно уставала, но держалась так, что любой мужик бы от зависти удавился, вот только по ночам едва не плакала от боли, и ночами они со Скрипачом спали мало и урывками — постоянно бегали к ней проверять, как дела.
Спать в своей комнате она им не разрешала ни под каким видом. И Скрипач, и Ит знали: она презирает слабость, и свою собственную расценивает как вызов непонятно кому. Ей не хотелось, чтобы они смотрели на неё в такие моменты — и они старательно делали вид, что не замечают. Не замечают того, чего она не хочет замечать сама.
