– Мы с людьми пришли просить тебя о дожде, князь, – ответил старик, видя непонятную усмешку в глазах оборотня.
Светлые боги, да оборотень ли он? Старик сам теперь с трудом мог поверить, что этот самый человек когда-то на его глазах превращался в волка.
– И что я ответил тебе и людям? – продолжал допрашивать князь, как будто память внезапно отказала ему.
– Ты обещал просить о помощи берегинь, – вымолвил старик и вдруг осекся, перевел взгляд на девушку.
И вся площадь ахнула единой грудью: едва старик произнес это слово, как все поняли, кто же эта светлая дева. Это берегиня!
– Я обещал дать вам дождь, – подхватил Огнеяр. – И над землями дебричей будет дождь. Попросите об этом дочь Дажьбога.
Старик повернулся к девушке, стал рассматривать ее подслеповатыми глазами. Он плохо видел, но ощущал исходившие от нее тепло и сияние. Если Чуробор и дебричей могло спасти от голодного года только чудо – то оно пришло.
– Я слаб глазами, я плохо вижу тебя, – заговорил старик, не зная, как разговаривать с ней, как к ней обратиться. – Но если в тебе есть сила помочь нам – прошу тебя, помоги! Я стар, мне не много нужно, но помоги женщинам и детям дебричей! Если на поля не прольется дождь, дебричи не соберут хлеба, не поедут на торги и наш посадский люд тоже будет голодать.
– Боги добры, они не допустят дебричей до беды, – ласково ответила девушка, и голос ее зачаровывал, хотелось слушать ее без конца. – Я прошу Отца Ветров принести нам туч! – произнесла она, подняв лицо и руки к небу. – Я прошу Отца Мира отворить Небесные Ключи! Пусть прольется небо дождем – Мать-Земля так долго ждала его!
Вслед за ней все подняли головы к небу. И порыв ветра вдруг пролетел над торжищем, зашевелил волосы, дернул шапки, и в ветре этом был свежий, волнующий запах близкой грозы. Изумленный крик сотен голосов пролетел над торжищем, и, словно отголосье, ему ответил где-то далеко слабый раскат грома.
– Отец Молний идет к нам! – радостно вскрикнула девушка. – Он идет к нам! Дайте мне воды!
От большого колодца в углу торжища, где воды оставалось на пару локтей на самом дне, из рук в руки стали передавать большую деревянную бадью, окованную черными железными полосами, с оторванной цепью.
Князь Огнеяр сам склонился с вечевой степени, без усилия взял тяжеленную бадью, до краев полную воды, и поставил перед девушкой.
Она зачерпнула обеими горстями воды, шепнула над ней что-то и бросила вверх.
Вода разлетелась радугой, мигом вспыхнула всеми семью цветами, торжище восхищенно ахнуло. Девушка зачерпнула еще воды и опять бросила в небо.
Рассеявшись сияющими брызгами, сотни, тысячи капель стали падать на толпу. Они все падали и падали, в ладонях никогда не поместилось бы столько воды. И тут все увидели, что темные дождевые облака уже затянули небо и идет дождь. Самый настоящий, свежий, обильный дождь, каждая капля которого в месяц кресень дороже серебряной монеты, потому что несет жизнь полям, хлебам, всему человеческому роду.
Крики изумления на торгу сменились криками радости. Дрожащей рукой утирая воду с лица, словно не веря себе, старый Понег повернулся к девушке.
– Я давно живу, но я не видел такого, – заговорил он, протягивая к ней руку в промокшем рукаве. – Скажи, кто ты? Ты и правда дочь Дажьбога!
– Она жила в Верхнем Небе, но теперь она будет жить среди нас, – вместо девушки ответил Огнеяр и взял ее за руку. – Это моя жена, а ваша княгиня. Ее имя – Милава, и она принесет милость богов на наше племя.
– Княгиня! Наша княгиня! – возбужденно и радостно загудело торжище.
Она останется с ними навсегда и всегда поможет в любой беде, как с этим дождем!
– Да славен будет вечно князь Огнеяр! – первым заорал один из правнуков старого Понега. И все торжище завопило под струями дождя:
– Да славен будет князь Огнеяр!
Откидывая с глаз мокрые черные волосы, Огнеяр прижал к груди руку Милавы. Стоять над толпой чуроборцев и слушать славу себе было очень приятно – особенно ему, помнившему, как его гнали прочь. Но разве он перестал быть оборотнем? Ничуть нет, полоса серой шерсти по-прежнему выбегала из-под его волос на шее и тянулась вниз по хребту до пояса. Но сейчас об этом никто не думал. Его признали князем, давшим народу благоденствие, теперь его будут благословлять и за то, что он оборотень, знающий язык Надвечного Мира. Он добыл в жены берегиню – разве кто-нибудь другой из говорлинских князей, хоть сам надменный орьевский Грозномир, способен на такое?
