-Княже… - начал было Сувор, но теперь Лютень был занят едой, ел с молодым аппетитом, который буквально переполнял его и прерывать его трапезу не стоило. Пришлось ждать, да ещё и самому давиться едой под тяжёлым взглядом князя.
-Вот! – удовлетворённо сказал тот, придирчиво выбрав и аппетитно вгрызшись зубами в крепкий, ядрёный огурчик. Свеженький, малосольный…
-Что, княже? – растерянно спросил Сувор.
-Хоть поел, лешак старый! – ухмыльнулся Лютень. – А то всё в трудах, в работе… Посоветоваться с тобой некогда!
-Посоветоваться… со мной? – растерянно переспросил Сувор. – О чём?
-О Умиле и Ярославе! – удивлённо воззрился на него князь. – Скажи ещё, ты ничего не ведаешь! Ты, Сувор!
-Княже… - растерянно пробормотал Сувор. – Да нет там ничего! Старый Сувор не соврёт, ты ведаешь… Ярослав верен тебе и знает своё место! Что?!
Лютень так кисло смотрел на него, словно вместо огурца съел неспелую сливу.
-Сувор… Да кто тебе сказал, что я – против?! Ярослав отличный сотник, через год-два тысячником станет… если доживёт при его-то безумной храбрости. Тысячник дружинный для младшей княжны – партия достойная. А потом и вовсе воеводой станет! Сувор!
-Княже, так я разве против? – хитро усмехнулся дворский. – Сестра твоя… Она – против! Не ведаю уж, что у неё на сердце, а Ярославу даже взгляд не дарит!
-Вот! – поднял палец князь. – И я о том! Бабья хитрость страшнее военной! И разрушительнее! Если б она Ярославу улыбалась или хотя бы смотрела в его сторону, тогда всё было бы понятно. Но она ж его старается не замечать. На последней охоте приставил охранять, за всю дорогу словом не перемолвилась… Мне донесли! О чём это говорит?
-О чём? – тупо переспросил дворский.
-Постарел ты, Сувор! – с сожалением в голосе вздохнул князь. – Это о том говорит, что она боится! Своей любви! Боится и не хочет! Вот ты, Сувор, и должен узнать её истинные мысли. Ибо девке уже семнадцать вёсен, самое время Ладе1 в ножки поклониться! Тебе объяснять, что нужно делать?..
Сувор растерянно почесал бритую по воинскому обычаю голову, с которой одиноко и потерянно свисал оседлец…
-Да нет, не надо! – тихо сказал он. – Постараюсь, княже!
Тут как раз очень кстати внутрь влетел дружинник. Весёлый и довольный собой:
-Княже, вестник из Холмграда!..
2.Сотник Ярослав. Холмград. Седьмой день месяца Липеца.
Ярослав был счастливым человеком. По крайней мере, считал себя таким. Его ценил и даже любил князь. К нему по-доброму, без зависти к быстрому и решительному возвышению относились в дружине. Ну, и девки любили. А ещё Род наделил умением сочинять кощуны… Один из них, сопя носом и нахмурив с старании лоб, сотник тщательно выдавливал на бересте сейчас. Слова шли легко и повесть о героическом князе Громе, о том, как он порушил два торингских легиона вместе с их комесом выходила из-под железного стила. Правда, рассказать её князю не получится. Сам Лютень, конечно, почитал великого предка. Но… Имя Грома вот уже шесть десятков лет было под запретом. С тех пор, как он своим честолюбием поставил под угрозу гибели весь род. А для Ярослава это имя всё равно было самым славным. Пусть даже никто так больше не называл мальчишек…
-Ярослав! – десятник Яросвет, друг и побратим сотника, скатился со смотровой башни и преданным взором серых глаз упёрся через плечо приятеля – в бересту.
Выплывая из мира грёз и букв – медленно и неохотно, Ярослав мрачно спросил:
-Ну?
-Караван! Три скалоги2 торингских! Поприще3, не больше осталось пройти!
Хлопотная ты, служба в гавани! Нет человеку ни часа покоя!.. Свернув бересту в трубочку и завязав поверх нитью, Ярослав упрятал недописанный кощун за пояс и, подхватив от стены секиру, неспешно поднялся. В тесной каморке старшого дозора сразу стало не повернуться… Велик был Ярослав, велик и могуч!
-Пошли! – со вздохом сказал. – Посмотрим, что надо… Ты за гостинником4 послал?
-А то! – ухмыльнулся Яросвет, круглым животиком выкатываясь прочь из каморки. – Я князю не нанимался - мыт с иноземцев взимать!
-Надо будет, станешь! – рявкнул шутливо Ярослав.
Спустились по лесенке, переругиваясь, прошли по пристани… Вот он, проход между двумя огромными боевыми башнями. Вот и лодка – небольшая, вёрткая ладья-ушкуй, там – десяток гребцов, заспанный толстяк гостинник и местный кормщик. Ему вести чужие корабли через узкий проход…
