АЛЕКСЕЙ СТЕПАНОВИЧ: Ну вот, Люба, всех объехали. Везде одно и то же.
ЛЮБА: Этого директора Павел зовут? Не как-нибудь по-другому?
АЛЕКСЕЙ СТЕПАНОВИЧ: Павел Иванович Дыбенко. И в документах так, а что?
ЛЮБА: Так просто спросила. Мы теперь куда?
АЛЕКСЕЙ СТЕПАНОВИЧ: Нас в офисе ждут.
Люба и Алексей Степанович садятся в машину. За рулем Саша.
САША: Ну, что Дыбенко сказал?
АЛЕКСЕЙ СТЕПАНОВИЧ: Сказал, что на зарплату и на бензин денег даст.
САША: Ну хоть что-то по плюсам!
Люба открывает сумочку, перебирает в ней вещи, камера заглядывает внутрь, видна ручка, украденная со стола Дыбенко, зажигалка и визитная карточка:
«Левандовский Феликс Борисович, адвокат».
* * *
Офис Савелюшкина, кабинет Николая Михайловича, в интерьере – портрет Савелюшкина с траурной лентой. Кабинет обставлен просто по сравнению с пафосной комнатой переговоров.
В кабинете Люба и Николай Михайлович.
ЛЮБА: То есть получить эти деньги нельзя никак?
НИКОЛАЙ МИХАЙЛОВИЧ: Этих денег в природе нет. Отец любил серые схемы, черные. Понимаешь, о чем я говорю?
ЛЮБА: Понимаю. Я у вас здесь уже научилась немного.
НИКОЛАЙ МИХАЙЛОВИЧ: Артур был мастером таких комбинаций, да вот видишь, не предусмотрел. По закону – нельзя.
ЛЮБА: А папа вопросы такие как-то решал?
НИКОЛАЙ МИХАЙЛОВИЧ: Способы, которыми твой отец вопросы решал, вместе с ним ушли. Я этими делами не занимался, да и никто из нас.
ЛЮБА: Может быть, можно к кому-нибудь обратиться? Я в газете видела объявление: «Долги собираем».
НИКОЛАЙ МИХАЙЛОВИЧ: Это не те долги. Такие долги по объявлению не соберешь. Хотя… Знаешь, Люба, могу, наверное, тебе помочь. Был у отца один знакомый специалист. Правда, не видел я его давно, но найти можно.
ЛЮБА: А что за человек?
НИКОЛАЙ МИХАЙЛОВИЧ: Надежный человек. Он пропал куда-то, но этим летом я его случайно встретил. В Крыму, в санатории.
ЛЮБА: Вы ему позвоните?
НИКОЛАЙ МИХАЙЛОВИЧ: Дело в том, что я его видел, а он меня – нет. Семью фотографировал, он случайно в кадр попал. Я фотографии пересматривал и узнал его, да это уже в Москве было. Вот, посмотри.
Крупным планом фотография женщины с двумя детьми на фоне кактусовой аллеи. На заднем плане виден Андрей, он в форме, с дубинкой на поясе, искоса глядит в камеру, взгляд настороженный, недобрый.
ЛЮБА: Это ехать надо туда, раз телефона нет?
НИКОЛАЙ МИХАЙЛОВИЧ: Ну да… Бери Сашу и езжайте с ним в Крым. Скажешь, что ты дочь Артура Альбертовича. Может быть, он так не вспомнит, скажешь, что у отца прозвище было, Снайпер. На меня сошлешься. Поезжай, там сейчас хорошо, тепло, заодно и развеешься, ты ведь дальше Владимира не бывала?
ЛЮБА: В Нижнем была, один раз.
НИКОЛАЙ МИХАЙЛОВИЧ: Вот и посмотришь, как оно, на юге. Здесь мы сами попробуем, что возможно, сохранить, а пока хотим предложить тебе небольшую сумму, пенсию за отца.
ЛЮБА: Пенсию?
НИКОЛАЙ МИХАЙЛОВИЧ: Да. Пять тысяч долларов в месяц. Будешь, как в кассу, первого числа лично ко мне приходить и получать.
ЛЮБА: Николай Михайлович, вы мне сначала отдайте те деньги, что вам «ЕСД» перечислит, а потом уже о пенсии поговорим? Хорошо?
* * *
Квартира Савелюшкина. Люба задергивает шторы на окнах, садится перед зеркалом в спальне.
Достает украденные в офисах предметы – ручку Дыбенко, зажигалку Костомарова и визитку Левандовского, раскладывает перед собой. Затем достает из сумочки телефон и набирает номер.
ЛЮБА (Говорит по-цыгански.): Мама, здравствуй! Как ты?
ЦЫГАНКА: Все хорошо. Что сделала?
ЛЮБА: Видела этих, у кого деньги. Не хотят отдавать.
ЦЫГАНКА: Много денег?
ЛЮБА: Десять миллионов.
ЦЫГАНКА: Много. Не отдадут. Какие они?
ЛЮБА: Двое слабые, как эти, слуги. Умные. А один сильный. Хитрый и сильный.
ЦЫГАНКА: И у него больше всего наших денег?
ЛЮБА: Да.
ЦЫГАНКА: Он и убил. Что слуги говорят?
ЛЮБА: Говорят, что есть человек, который может заставить этих деньги вернуть. В Крыму он. Непонятно говорят, боятся его. Фотографию дали.
ЦЫГАНКА: И что?
ЛЮБА: Красивый.
ЦЫГАНКА: Молодой?
ЛЮБА: Нет, старый. Как отец.
ЦЫГАНКА: Что от тебя хотят?
ЛЮБА: Чтобы я поехала в Крым и его позвала.
ЦЫГАНКА: Делай, что они говорят.
ЛЮБА: Хорошо, мама. А с этими что делать? У кого деньги?
