В глубине пещеры в ноздри бил запах сырого камня и лишайников. Через двадцать шагов в пугающей тесноте, испещренной бойницами для стрелков и дырами-убийцами, коридор вывел в высокое просторное помещение, отчасти естественное, отчасти выбитое в камне, – видимо, своего рода преддверие. В стенах еще держались крепления для факелов, а посередине, растрескавшаяся, но не утратившая изящества, красовалась большая чаша для воды. Когда-то зал, наверное, производил впечатление гостеприимства, а то и величия, но сейчас показался пустым и холодным, да и для обороны был слишком велик.
Из него вели дверные проемы – черные прямоугольники в темной стене, а вдоль боковых стен тянулись наверх широкие каменные лестницы. Они ничем не отличались друг от друга, поэтому Валин, не сумев выбрать, повернулся к Тану:
– Нам по которой?
Никто не отозвался.
– Все мы любим красивые интерьеры, – снова заговорил Валин, переждав и оглядывая спутников, – но отсюда ведет с десяток дверей, а у нас не хватит ни людей, чтобы приставить к каждой, ни материалов, чтобы их заблокировать. Так что если вы уже налюбовались архитектурой…
– Валин, – подал наконец голос Каден. – У тебя есть фонарь? Я здесь собственной руки у самого носа не вижу.
Валин чуть не огрызнулся со злостью: сперва надо забраться повыше, а уж потом думать об освещении, – но тут же спохватился – брат не преувеличивал. Его глазами зал виделся смутным и полутемным, но ориентироваться вполне можно было. Остальные же таращились в полную темноту.
«Сларновы штучки», – сообразил Валин, холодея при мысли о гнусной чернильной жиже черного яйца в глотке.
– Конечно, – сказал он, отбрасывая воспоминания и нашаривая в мешке оружейный фонарь.
Валин зажег его и поднял повыше. В мерцающем свете зал выглядел еще мрачнее. Облупившаяся на стенах и потолке штукатурка засыпала пол и обнажила камень. В нескольких шагах от них пол провалился, дыра зияла темнотой погреба. Строители, как видно, не только пробивались вверх, но и рыли вниз, и Валину нисколько не улучшило настроения открытие, что он стоит на истлевшем своде подземелья и что опора под ногами изрыта туннелями.
«Как тысячу лет держалось, – сказал он себе, – так и одну ночь продержится».
– Нам туда, – произнес Тан, указав на лестницу слева.
Валин глянул на монаха, кивнул и, достав из ножен один из широких мечей, стал подниматься.
Лестница изящно огибала зал, а под самым потолком ныряла в узкий, но высокий проем. Валин прижался к стене, пропустив Тана вперед, и стал отсчитывать пролеты в надежде запомнить путь наружу. Все здесь неприятно напоминало Халову Дыру, и, хотя темнота ему не мешала, все эти повороты туда-сюда, открывающиеся по сторонам камеры и змеящиеся коридоры морочили голову. Вскоре он утратил представление, какая дверь ведет наружу, а какая – в глубины земли. Добравшись до просторного зала, из которого во все стороны разбегались новые ходы, Валин остановился:
– Надеюсь, ты знаешь дорогу, монах.
– Долина там, – указал Каден.
– Как ты понял?
– Монахи давно обучились этому трюку, – пожал плечами Каден.
– Не доверяю я трюкам, – буркнул Валин, но Тан уже выбрал коридор.
– Он прав, – бросил монах через плечо. – И кента уже близко.
Трюк, как выяснилось, работал. Шагов через сорок они вынырнули из туннеля на широкий уступ. В сотне футов над ними скальная стена плавно изгибалась, образуя естественную крышу, защищавшую от дождя и снега, но не препятствующую свету и воздуху. После давящей темноты водянистый лунный свет показался ярким, слишком ярким. Валин шагнул к краю: обрыв в полторы сотни футов отгораживали остатки низкой стены. Они уже поднялись над вершинами сосен, с высоты взгляду открывалась вся долина. Валину видны были лунные блики – серебряные монетки на речных струях. Порыв ветра ударил в плечо, но он не отступил от края.
– Здесь были скамьи, – сказал Талал.
Отколовшись от остальных, лич осматривал темные углы:
– И прямо из скалы бил фонтан. Облицовка почти стерлась, но вода еще течет.
– Они вырубили сток, – показала Тристе, – и чашу.
– Кто-то здесь хорошо устроился, – добавил Лейт, оглядывая большое строение на дальнем конце уступа.
