– Орден, в котором я когда-то служил, не отличается доверчивостью, – покачал головой Тан.
Каден не дрогнул.
– А ты? – подняв бровь, спросил он. – Ты в меня веришь? Отведешь меня к кента или мне придется оставить тебя и на птице Валина обыскать все Костистые горы?
Монах покатал желваки на скулах.
– Отведу, – наконец решил он.
– Хорошо, – сказал Валин, поднимаясь на ноги.
План ему не нравился, но наконец-то они взялись за дело. Сидящих на месте легче высмотреть, проще атаковать.
– Куда летим?
– В Ассар, – сказал Тан.
Валин помотал головой:
– Это что? Гора? Река?
– Город.
– Впервые слышу.
– Это старый город, – пояснил Тан, – он долго был опасным.
– А теперь?
– Теперь он мертв.
Ее погубят глаза.
Разглядывая себя в зеркале за надежно запертыми дверями своих покоев в башне Журавля, Адер это очень хорошо понимала. Она сменила мантию министра на грубое суконное платье служанки, шелковые туфельки – на удобные дорожные башмаки, поснимала серебряные кольца и браслеты из слоновой кости, оттерла веки от угольной подводки и щеки от охры, смыла тонкие, любимые с тринадцати лет духи – постаралась уничтожить все следы Адер, принцессы дома Малкенианов и министра финансов, в надежде стать никем и ничем.
«Как будто себя убиваю», – угрюмо размышляла она, уставившись в зеркало.
Но ничто не могло убить огонь в ее глазах, яркое пламя, пылавшее переливами даже тогда, когда она стояла неподвижно. Какая несправедливость – нести на своих плечах груз взгляда Интарры без надежды на награду! А ведь Адер, хоть она и пришла в этот мир на три года раньше брата, не видать Нетесаного трона. Теперь он принадлежит Кадену. И не важно, что Кадена здесь нет, что Каден – невежда в политике империи, что не знает ни игроков, ни правил игры, вся империя надеется на него. Брата огонь в глазах вознесет на могучий каменный трон, а ее – убьет до истечения недели.
«Ты не права», – молча упрекнула себя Адер.
Каден, как и она, не просил особенных глаз. И насколько она знала, заговорщики, погубив отца, на этом не остановились. Каден, заброшенный к забытым на краю земли монахам, будет прискорбно легкой добычей. Он, может статься, уже мертв.
Отряд эдолийской гвардии во главе с Тариком Адивом и Мисийей Утом отбыл несколько месяцев назад. Тогда это решение ее удивило.
– Почему вы не послали кеттрал? – спрашивала она Рана ил Торнью.
Кенаранг ил Торнья, высший чин в аннурской армии, был номинальным главой и эдолийцев, и кеттрал, а как регент на время отсутствия императора, обязан был отыскать Кадена и позаботиться о его благополучном восшествии на престол. Странно посылать корабль, если в твоем подчинении целое гнездо огромных хищных птиц.
– Крыло кеттрал слетало бы и вернулось… за сколько там?.. Полторы недели? – настаивала Адер. – Лететь много быстрей, чем идти пешком.
– И много опаснее, – отвечал ей кенаранг. – Особенно для того, кто ни разу не летал на птице.
– Опаснее, чем пересечь земли к северу от Изгиба? Разве не там пасут свои стада ургулы?
– Мы посылаем сотню людей, министр, – отвечал он, кладя руку ей на плечо. – Сто эдолийцев под руководством первого щита и мизран-советника. Стоит потратить время, чтобы сделать все как надо.
Адер решила бы иначе, только никто ее не спрашивал, а она в то время не подозревала в ил Торнье убийцу отца. Она, как и все, винила в предательстве Уиниана Четвертого, верховного жреца Интарры, и только месяцы спустя, узнав правду, вспомнила тот разговор – и тогда ужас свернулся у нее в животе прокисшим молоком. Что, если ил Торнья неспроста не решился послать за Каденом кеттрал? Не мог же заговор захватить всех? Желай ил Торнья смерти Кадену, для убийства не найти места лучше Шаэлем забытых гор за границами империи, а если кеттрал сохранили верность Нетесаному трону, то регенту поневоле пришлось бы послать других – тех, кого он сумел обмануть или подчинить себе. Невозможно было представить, что эдолийцы – орден, посвятивший себя защите рода Малкенианов, – обратились против ее семьи, но она бы и в смерть отца не поверила, тем не менее он мертв. Она видела, как спускали в гробницу его тело.
