Оглашению подлежит — СССР-Германия, 1939-1941 - страница 90

С наилучшими пожеланиями, преданный Вам

Риббентроп.

Телеграмма

Москва, 18 октября 1940 — 0.08 Получена 18 октября 1940 — 1.50

Срочно!

Государственная тайна!

№ 2200 от 17 октября

Господину имперскому министру иностранных дел

Сегодня я вручил господину Молотову письмо, предназначенное для господина Сталина, и настоятельно просил его [Молотова] как можно скорее принять приглашение в Берлин. Молотов вновь заявил, что он не может отрицать, что задолжал с визитом в Берлин, но что он не сможет дать своего ответа до тех пор, пока он не изучит письма.

Затем я коснулся жалоб со стороны комиссий по переселению в балканских странах и Бессарабии. Молотов конечно же попробовал оспорить обоснованность жалоб, но в конце концов обещал их рассмотреть.

Шуленбург

Телеграмма

Берлин, 18 октября 1940-15.30 Получена 18 октября 1940-17.30

Срочно!

Государственная тайна! № 1878 от 18 октября Лично господину послу

Прошу немедленно сообщить телеграфом, почему мое письмо Сталину не было доставлено советскому правительству до 17 октября и почему, учитывая важность его содержания, письмо, адресованное Сталину, не было Вами передано господину Сталину лично, что я считал само собой разумеющимся.

Риббентроп

Телеграмма

Москва, 19 октября 1940-15.20 Получена 19 октября 1940-18.00

Срочно!

Государственная тайна!

№ 2209 от 19 октября

На Вашу телеграмму № 1878 от 18 октября

Господину имперскому министру иностранных дел лично

Письмо, предназначенное Сталину, я вручил Молотову потому, что хорошо знаю существующие здесь деловые и личные отношения. После того как я, в соответствии с Вашими инструкциями, недавно сообщил господину Молотову о Вашем намерении обратиться с письмом к Сталину и о его вероятном содержании, предложение с моей стороны вручить письмо непосредственно Сталину вызвало бы серьезное раздражение господина Молотова. Мне казалось необходимым избежать этого, так как Молотов — ближайшее доверенное лицо Сталина и нам придется в будущем иметь с ним дело по всем крупнейшим политическим вопросам.

Кроме того, Сталин в последнее время крайне сдержан на людях, и поэтому я обоснованно предполагал, что он под тем или иным предлогом избежит личной встречи со мною. В связи с этим я могу напомнить о заявлении советской печати от 7 сентября, согласно которому Сталин не видел меня более шести месяцев. Настояния на приеме Сталиным легко могли быть истолкованы советской стороной как реакция на это заявление.

То, что письмо не было вручено до 17 октября, объясняется тем, что я не смог прибыть в Москву до вечера 15 октября из-за опоздания самолета. Перед тем как вручить письмо, мы должны были сначала перевести его на русский язык, поскольку мы знаем из опыта, что переводы, сделанные советскими переводчиками, плохи и полны ошибок. Учитывая чрезвычайную политическую важность письма, было необходимо передать его Сталину в безупречном переводе так, чтобы в его содержание не вкрались бы неточности. При самых энергичных усилиях было невозможно в более короткий срок перевести это длинное и важное послание на русский язык и отпечатать по-русски окончательный экземпляр.

Шуленбург

Телеграмма

Москва, 22 октября — 1940 — 5.02 Получена 22 октября 1940 — 7.35

Очень срочно!

№ 2236 от 21 октября

На Вашу телеграмму № 1890 от 20 октября{1 Не публикуется. (Примеч. сост.)}

Имперскому министру иностранных дел лично

Сегодня вечером Молотов вручил мне в запечатанном конверте ответ Сталина вместе с копией. Форма

и стиль письма не оставляют сомнений в том, что письмо составлено лично Сталиным.

Дословный перевод письма следует ниже:

«Дорогой господин Риббентроп! Я получил Ваше письмо. Искренне Вас благодарю за Ваше доверие, а также за содержащийся в Вашем письме ценный анализ недавних событий.

Я согласен с Вами в том, что, безусловно, дальнейшее улучшение отношений между нашими странами возможно лишь на прочной основе разграничения долгосрочных взаимных интересов.

Господин Молотов согласен с тем, что он обязан отплатить Вам ответным визитом в Берлин. Поэтому он принимает Ваше приглашение.