Одолень-трава - страница 176

— Так ты им будешь как раз по пути!.. Стасик, возьми Вадика, завези к молодой жене.

Вадим стал отнекиваться: ребята, наверное, торопятся, чего он их будет задерживать, пусть себе едут, а он и демократическим транспортом доберется.

— Чудак, да тебя же с шиком, с ветерком, на второй космической доставят за каких-нибудь десять минут, — с загоревшимися глазами продолжала настаивать Муза, должно быть вспомнив свое недавно пережитое ощущение быстрой езды.

— Поехали! — как бы ставя точку в их разговоре, сказал Стасик и, крутя на пальце ключ зажигания, побежал вниз по лестнице.

Вадиму ничего не оставалось, как вместе с Лерой последовать за ним в машину.

Лера сел рядом со Стасиком на переднее сиденье. Вадим устроился у них за спиной на заднем. В другой раз он бы сказал: хорошо, вольготно. Сейчас предпочел бы иметь кого-то рядом, чтобы не чувствовать себя, как и за столом, одиноко, отчужденно. Они-то, его спутники, если и не близкие друзья, то хорошие знакомые: только что говорили о своих дипломах, теперь перешли на какую-то другую, но тоже свою тему. А ему о чем с ними говорить? Ведь он всего-навсего попутный пассажир, которого надо по просьбе Музы доставить…

И что у него всегда как-то глупо, словно бы против его воли, получается: хочет делать одно, а делает другое. И тогда, на «обмен шапками», не было никакого желания ехать. Поехал. Нынче тоже ведь не рвался к Бобу и еще с площади хотел повернуть назад. Не повернул. Хотел пораньше, еще до прихода Музы, уехать — нет, не уехал. А сейчас? Как бы хорошо самому по себе катить в троллейбусе и думать о том, о чем тебе хочется, а ты сидишь в чужой машине экспортного исполнения с чужими, в сущности, людьми и думаешь не о чем тебе хочется, а о том, какой ты дурак и тряпка… Нет, не против твоей воли все так глупо получается. Все так получается — если откровенно — из-за того, что воли-то у тебя как раз и нет…

Ну, наверное, хватит, хватит об этом. Полдороги уже проехали, еще немного, несколько минут — и будешь сам по себе.

Пока ехали узкими переулками, Стасик вел машину осмотрительно, на небольших скоростях. Но вот выбрались на широкую магистраль, и он сразу же наддал газу. Машина понеслась, будто ее кнутом подстегнули. Дома, деревья, пешеходы стремительно пролетали за стеклами. Замаячит впереди «Москвич» или «Жигуль» — Стасик обязательно настигнет и перегонит. Похоже, это доставляло ему спортивное удовольствие.

Видно было, что Стасик — водитель опытный. Он и тормозил, и скорость переключал заученно, автоматически, не прерывая разговора, не оглядываясь по сторонам. Сама привычно уверенная поза, в какой он восседал за рулем, уже говорила за себя. Вел машину Стасик одной рукой, да и та лежала на баранке небрежно, касаясь ее лишь большим и указательным пальцами. А если на поворотах приходилось баранку крутить, то он еще и этак кокетливо оттопыривал мизинец.

И два пальца на руле, и этот по-дамски отставленный мизинец Вадима почему-то раздражали. «Водитель ты умелый, но зачем пижонить?»

Между тем они выехали на набережную Яузы, довольно пустынную в эти часы, и Стасик еще прибавил газу. Он как бы помнил наказ Музы насчет ветерка и второй космической и вот теперь исполнял его. То, что раньше за стеклами машины как-то различалось, теперь слилось в сплошную летящую навстречу и тут же исчезающую из глаз полосу, выбоины в мостовой отдавались лишь короткими толчками, казалось, еще немного — и «Лада» экспортного исполнения оторвется от грешной земли и воспарит над ней.

Но никакой радости от этой гонки Вадим не испытывал. Она ему казалась бессмысленной: ну, приедут они к месту назначения на полторы минуты раньше — и что? Когда же он перевел взгляд с летящей навстречу дороги на два пальца, которыми Стасик по-прежнему держал руль, то у него, как и на площади, второй раз за вечер шевельнулось в груди недоброе предчувствие.

Чтобы как-то отвлечься, он стал думать, что на той стороне Яузы, на крутом взгорье, скоро будет Андроников монастырь, где похоронен Андрей Рублев. Недавно там открыт музей древнерусского искусства, надо им с Викой обязательно сходить…