Еще более четкую политическую направленность имели две другие пьесы, которые шли в то время в Калькутте, — бенгальская театральная версия «Броненосца Потемкина» и впечатляющее повествование о борьбе безземельного крестьянина за право на жизнь.
Однако в начале мая, когда я приехал в Калькутту, все отодвинул, как и каждый год в эту пору, некий полуфестиваль, приобретающий все более широкий размах. Связан он с годовщиной рождения крупнейшего индийского поэта нашей эпохи Р. Тагора и сопровождается рядом акций, а также вручением выдаваемых западнобенгальским правительством литературных премий имени Р. Тагора, одна из которых на сей раз досталась и мне.
Вручение этих премий главным министром западнобенгальского правительства и министром высшего образования ежегодно открывает серию культурных мероприятий и потому носит торжественный характер. И на сей раз эта церемония транслировалась по телевидению и радио, а за ней последовал вечер поэзии, где поэты декламировали свои новые стихи. Затем несколько дней подряд собиралось множество зрителей, чтобы увидеть в исполнении профессиональных и любительских ансамблей пьесы Тагора, прежде всего танцевальные драмы, интерес к которым все возрастает, послушать его песни и чтение его стихов.
9 мая праздник превратился в настоящий фестиваль, продолжавшийся, невзирая на сорокаградусную жару, с утра до ночи. Открылся он небольшой книжной ярмаркой. Уже перед входом в просторный Рабиндра-садан молодые люди предлагали посетителям, которых оказалось больше, чем могло поместиться, новые книги и журналы, в первую очередь самые различные издания поэзии. Как поэтический центр Калькутта, безусловно, занимает первое место в мире. Количество сборников, печатающихся тут ежегодно, исчисляется сотнями, популярность поэзии нагляднее всего доказывает тот факт, что здесь регулярно издаются не только десятки литературных журналов, в которых стихи занимают значительное место, но и специальный поэтический еженедельник «Кабита сабтахик». Некоторое время выходила даже поэтическая ежедневная газета, а несколько лет назад в один из дней тагоровского юбилея ее издатели попытались осуществить небывалый эксперимент — издать «Поэтический ежечасник»: с утра до вечера каждый час рой продавцов газет разлетался во все стороны с новым номером, заполненным только поэзией и статьями о ней. Добавим еще, что двухнедельный тагоровский фестиваль во второй половине мая сменили вечера воспоминаний о революционном поэте Нозруле Исламе, первом великом представителе мусульманского большинства нации в современной бенгальской литературе, а затем…
Но нет смысла перечислять бесконечный ряд акций и мероприятий, в результате которых в течение всего мая каждый вечер заполнялись публикой залы Рабиндра-садана и других культурных центров Калькутты. И хотя количество публики не показалось бы европейцу слишком большим, Калькутта в этом отношении значительно превосходит все остальные крупные города Индии.
Есть в Калькутте и одно из новейших развлечений — телевидение. Я имел возможность основательно познакомиться с ним даже изнутри, когда через несколько дней после вручения тагоровской премии меня пригласили на получасовое интервью перед телевизионными камерами. В Калькутте ведутся только прямые передачи, причем практически все — за исключением репортажей из-за границы, главным образом спортивных, — транслируются из одного не слишком большого помещения. Тут стоят искусно расставленные столики, столы и кресла, а между ними движутся две камеры. Передачи ведутся только вечером (примерно по четыре-пять часов в сутки).
Телевизионные спектакли здесь редкое исключение, основную часть программы составляют фильмы, различная информация и беседы. В такую передачу, называвшуюся «Мир культуры», было включено и мое выступление. У одного столика сидела женщина-диктор, у другого находился диктор-мужчина, читавший сообщения, у третьего — репортер, бравший у меня интервью, и я, естественно, в индийской одежде — в рубахе курта без воротничка, в пайджама — белых широких штанах и накидке через плечо, называемой
