Она припарковала свою миниатюрную машину у ограды отцовского дома, почти рядом с принадлежавшим Джо автофургоном «бьюик», которому можно было бы дать лет четыреста, но который все же выглядел весьма внушительно. Затем Келли выключила мотор и, положив на руль скрещенные руки, на несколько мгновений застыла.
Ей подумалось, что то, что она делает, просто глупо. А она сама — полная дура. То, что она, пытаясь сохранить свою практику педиатра в Бостоне, живет в доме отца в Болдуинз-Бридж, это подтверждало. Она должна сдать диплом Гарварда обратно, ей выдали этот диплом по ошибке. Она его не заслуживает.
Ее поведение вдвойне глупо, поскольку ее отец вполне определенно дал ей понять, что не хочет ее здесь видеть.
Ему не нужна ее помощь. Он хотел бы закончить свои дни в одиночестве.
Келли открыла дверцу, потом вынула из машины аптечный пакетик и сумку с продуктами, что приобрела в магазине «Остановись и купи». Сегодня она могла бы остаться дома, но Келли решила разобрать все бумаги из своих залежей и поднялась в 4.30, чтобы отправиться в Бостон еще до часа пик. Ее новое расписание времени на бумаги не оставляло.
Ей также не терпелось приехать пораньше, чтобы узнать результаты анализов Бетси Макенны. Келли подозревала, что у этого худенького шестилетнего ребенка начинается лейкемия. Если подозрение подтвердится, то Келли необходимо самой поговорить с родителями Бетси, дать указания и познакомить их с онкологом.
Но, позвонив в девять часов в лабораторию, Келли узнала, что анализы пропали, так как фургон, который перевозил их, попал в аварию. Целый день кропотливого труда пошел насмарку. И родителей, и Бетси придется приглашать снова.
Это дело Келли перепоручила своей ассистентке Пэт Гири, весьма ответственно относившейся к своим обязанностям. Самой же ей после получения известия о том, что происходит с ее отцом, пришлось отправиться назад — хотя Келли и знала, что отец хочет, чтобы все оставили его в покое.
Но она все же его дочь, и потому ей придется посвятить несколько дней мелким домашним делам, однако стараясь при этом не раздражать отца.
Выбравшись из машины, Келли с силой захлопнула дверцу.
Отец всегда думает только о себе. И почему он решил завести ребенка в столь преклонном возрасте? Она помнит его только стариком — стариком желчным, циничным, пропитанным сарказмом.
Вряд ли он видел в ее матери Тине что-то большее, чем хорошенькое личико и молодое тело. А вот на Тину он производил впечатление многим — элегантностью, красивой внешностью, кажущейся утонченностью и весьма солидной чековой книжкой. Даже сейчас, в восемьдесят лет, этот человек сохранил следы былой красоты. У него до сих пор густые волосы — хотя и не золотистые, как раньше, а седые. А его глаза и сейчас продолжают лучиться синевой, хотя им давно пора быть блеклыми, слезиться и приобрести красноватый оттенок, особенно если вспомнить, сколько алкоголя было выпито за прошедшие годы.
Только вот душа этого человека с годами словно бы съежилась и стала уродливой.
Только в последнее время, поняв, что до смерти остается совсем немного, этот человек бросил пить. Да и то совсем не потому, что решил завязать, а из-за того, что после каждой рюмки — да и после каждого приема пищи — у него начинались жуткие проблемы с пораженным раком желудком.
В этом была некая ирония: рак излечил старика от алкоголизма, который медленно, но верно толкал его к концу. Приступы же белой горячки отвадить отца от рюмки так и не смогли.
Теперь Келли словно имела дело с другим человеком — совершенно трезвым и способным вести связный разговор.
Вот только никаких разговоров он вести не хотел.
Чарлзу не нужна была его дочь. Но ей, черт побери, нужен был отец. А отец у нее будет еще всего месяца три, если не меньше. И даже если она просто молча посидит это время вместе с ним, это будет много больше, чем общение до его смертельной болезни.
Келли решительно вошла в дом и положила все свои покупки на кухонный стол.
От услышанной новости адмирал Кроули на другом конце телефонной линии надолго замолчал. Затем вздохнул — так тяжело, что Том сразу понял, что его ожидает нелегкий разговор.
