Сейчас ей казалось, что кончен не только роман с Лукасом Каслом. Весь мир перестал существовать. Зачем ей жизнь без Лукаса? Зачем ей мир, в котором нашлось место для такого бесчувственного мерзавца, как Марк Денвер?
Дни тянулись мучительно долго. Стрелки часов лениво переползали с цифры на цифру, словно нарочно издеваясь над следившей за ними женщиной. Человеку со стороны могло показаться, что Фрэнсис обезумела. Она ничего не желала делать. Просто сидела в комнате и смотрела либо на телефон, либо на часы. Даже к еде, которую Марк «заботливо» попросил приносить ей в номер, она не притрагивалась уже третий день. Лукас не звонил и не отвечал на ее звонки.
В середине третьего дня добровольного заточения Фрэнсис разбудил телефонный звонок. Он прозвучал настолько неожиданно, что первые три или четыре гудка Фрэнсис пропустила.
– Алло. – Телефонная трубка дрожала в руках, словно Фрэнсис ее намеренно трясла.
– Ты в порядке? – знакомый голос был по-незнакомому встревожен.
– Да, Вэлери. Все в порядке.
– Не лги. Я знаю, что произошло.
– Ну и как? Рыдала или смеялась перед телеэкраном?
– Фрэнсис, зачем ты так со мной? – Вэлери и впрямь обиделась на подругу. – У тебя проблемы. Я звоню, чтобы выразить свое сочувствие, а ты…
– Прости. – Фрэнсис вздохнула. – Прости.
– Лукас не звонил?
– Нет.
– Денвер сказал, что ты не выходишь из номера уже несколько дней. Собираешься похоронить себя заживо?
– Мне все равно.
– Как это все равно? Ты молодая красивая женщина. У тебя вся жизнь впереди. Свет клином не сошелся на твоем Лукасе. Если бы он тебя любил, то простил бы.
– Он любил меня, а я… я обманывала его. Я заслужила его презрение.
– Прекрати сейчас же! Что за мысли? Ты еще руки на себя на… – Вэлери осеклась на полуслове.
Разве можно разговаривать в таком тоне с человеком, находящимся в депрессивном состоянии? Вдруг Фрэнсис воспримет ее слова как руководство к действию? Мало того что она лишится лучшей подруги, так еще и до конца своих дней будет винить себя в смерти Фрэнсис.
Словно прочитав ее мысли, Фрэнсис ответила:
– Не беспокойся, Вэл. У меня на это смелости не хватит. – Она всхлипнула. – Я вообще ни на что не способна.
– Фрэнсис, я за тебя переживаю. Хочешь, я приеду, а?
– Зачем? Будешь смотреть, как я плачу?
– Как только я приеду, ты перестанешь плакать.
– Нет… я теперь всегда буду плакать.
– Черт побери, Фрэнсис, что с тобой случилось? Куда делась веселая, благоразумная, целеустремленная Фрэнсис Симпсон, от которой все мужчины были без ума? Неужели ты поставишь на себе крест из-за какого-то Лукаса Касла? Что он вообще собой представляет по сравнению с тобой?!
– Знаешь, Вэлери, ты очень ошибаешься, – на удивление спокойно ответила Фрэнсис и повесила трубку, не попрощавшись с подругой.
Видимо, Вэлери, как и Марк, переместилась в разряд «бывших».
Что осталось у нее, Фрэнсис Симпсон? Ничего, кроме слез и сожалений. Если бы она призналась Лукасу во всем раньше, до того, как это сделал Денвер, простил бы он ее или нет? Вопрос, на который теперь никто не сможет ответить. Быть может, лучше жить, как Марк, не забивая себе голову и сердце всякими глупостями типа любви, доверия, преданности? Так можно всю жизнь порхать словно бабочка с цветка на цветок. Фрэнсис вспомнила светящиеся любовью глаза Лукаса… Нет, ради такого взгляда и стоит жить! Жить, чтобы любить и быть любимой. Даже если потом придется страдать.
Да, Фрэнсис о многом сожалела. О том, что сделала или чего не сделала. Лишь об одном она никогда не пожалеет.
О том, что любила и была любимой.
– Салют, братец! Я не помешала вашему… мм… интиму с Фрэнсис? – На пороге красовалась Молли Касл собственной персоной.
– Проходи, – только и сказал Лукас, пропустив Молли в дом.
– Вообще-то я собиралась предупредить о том, что приеду, но твой сотовый выключен.
Лукас ничего не ответил. Телефон он отключил, чтобы избавиться от соблазна набрать номер Фрэнсис.
– Ты чего мрачнее тучи? Не выспался?
Лукас не произнес в ответ ни слова.
– Если бы я знала, что встречу такой теплый прием, то осталась бы у родителей до конца месяца. Я думала, мы погуляем все вместе. Сходим куда-нибудь потанцевать вечером. Обновить мои босоножки.
