– Оставьте эту идею. Ни я, ни мы ничего не можем сделать, – хрипло проговорил он. – Я рассказал вам это не для того, чтобы вызвать у вас сочувствие, а для того, чтобы вы поняли, почему у меня нет будущего. – Помолчав, он добавил: – Прошлое мертво и давно похоронено.
– Возможно, и похоронено, но не мертво, – тихо возразила Аманда.
Мартин не повернул головы, так как боялся смотреть ей в лицо.
– Мне трудно поверить, – более уверенным тоном продолжала девушка, – что вы намеренно поворачиваетесь спиной к жизни, к тому, чем стала бы ваша жизнь, восстанови вы свое имя.
Стала бы, отметил Мартин, а не могла бы стать. Целеустремленность Аманды обезоруживала его.
Он молчал, и она в конце концов не выдержала.
– Ну почему? – возмущенно воскликнула она. – Я достаточно хорошо вас узнала, чтобы понять: у вас есть какая-то причина.
У него есть масса причин, но ей нет надобности знать о них.
Мартин посмотрел на нее и, увидев, как горят ее глазa и принял решение как можно скорее заставить ее поверить, будто она ошиблась в нем и неправильно истолковала то, что узнала о нем за последние недели. Он запретил себе думать о последствиях такого шага и о том, какую боль причинит ей.
– Нет никаких веских причин для того, чтобы ввязываться в столь безнадежное предприятие, разжигать давно погасший костер. Возвращение в свет, благосклонность наших гранд-дам – мне плевать на все это.
Последние слова прозвучали настолько грубо, что Аманда отпрянула, причем не только физически. Мартин сразу ощутил, как от нее повеяло холодом. Ее лицо приобрело равнодушное выражение.
– Вам плевать? Понятно, – тихо прошептала она и посмотрела на стеклянные двери. – Приношу вам свои извинения. Все ясно. Я ошиблась, решив, что вы хотите вернуть себе тот образ жизни, для которого рождены. – Гордо вскинув голову, она направилась к дверям. – Что ж, живите так, как вам нравится. До свидания.
Не «спокойной ночи». Мартин смотрел ей вслед: вот она открывает дверь, вот переступает порог, с гордо поднятой головой идет по комнате, вот исчезает в толпе. Наверняка Кармартен доставит ее домой. Повернувшись спиной к дверям, он облокотился на перила и устремил взгляд в сад, во мрак.
– Он ответил «нет». Отказался! Наотрез! – возмущалась Аманда. – Он сказал, что ему на все это – на меня, на нас! – наплевать.
Амелия следила за мечущейся по комнате сестрой.
– Ты уверена, что он правильно понял тебя?
– О, он все отлично понял! Он всегда все понимает! – Аманда тихо чертыхнулась.
Амелия взволнованно ждала. Она никогда не видела сестру в таком возбуждении, хотя из них двоих Аманда была больше склонна к театральным эффектам. Однако возмущением горю не поможешь.
Наконец она спросила:
– Так ты что… сдаешься?
– Сдаюсь? – резко остановилась Аманда. – Разумеется, нет.
Амелия успокоилась.
– И что же ты намерена делать?
Аманда села на кровать рядом с сестрой.
– Не знаю, – ответила она, решительно сжимая губы. Через секунду она добавила: – Но что-нибудь придумаю.
На следующий вечер Мартин опять появился на Глостер-стрит. Он не собирался туда ехать, но леди Хеннесси запиской сообщила ему о своем желании видеть его. Они были давними друзьями, поэтому он не мог отказать ей.
Хозяйка тепло встретила его.
– Давай без церемоний, – с порога заявил Мартин. – Я здесь. Зачем вызывала?
Элен удивленно приподняла брови.
– Твои манеры портятся – это всегда было отличительным признаком.
Мартин нахмурился. Прежде чем он успел спросить, в чем выражается эта «порча», Элен сказала:
– Что касается моей записки, я подозреваю, что тебе следует знать, какие действия предпринимает твоя подруга.
– Моя подруга? – изумился Мартин.
– Мисс Кинстер, разумеется. Только не надо убеждать меня, что она тебе не подруга – не трать на это время. Сегодня Кармартен ее не сопровождал, она приехала одна. И была весьма сердита на меня, думаю, такое выражение лица более приемлемо для других мест. – Элен сбросила маску радушной светской львицы и стала серьезной. – Тебе стоит взглянуть. Только тебе по силам изменить ситуацию, – добавила она и указала в угол.
Мартин кивнул:
– Хорошо, я взгляну.
