Итак, ей удалось заманить в ловушку своего льва, но лев оказался раненым. Сейчас он наверняка вернется в логово, однако она не откажется от своей мечты. И тем более после прогулки в Грин-Парке.
– Надо выяснить побольше, – сказала сестре Аманда, оглядывая гостей, приехавших на бал к леди Моффет. – Нужно узнать, так ли все было, как он говорил, – ведь люди считают его убийцей.
Амелия покосилась на нее.
– А ты уверена, что он не убивал?
– Достаточно только взглянуть на него, чтобы понять, насколько это нелепо. Но так как он никому не дает шанса провести расследование, маловероятно, что свет изменит свое мнение.
– Согласна. Однако раньше я ничего не слышала об убийстве, только о любовных домогательствах.
– Вполне возможно, что было и убийство, просто окружающие не хотели пачкать наши нежные ушки неприглядными подробностями.
– А вот это вероятнее всего.
– Поэтому-то мне и надо выяснить, как свет смотрит на эти события. Само собой разумеется, я не собираюсь переступать границы допустимого, помня о его положении в обществе… да он и сам этого не допустит. – Аманда опять обвела взглядом толпу. – Главный вопрос: у кого можно было бы спросить?
– У тети Элены?
– Она сразу обо всем догадается и предупредит маму.
– У Онории тоже нельзя – по той же причине.
– Сомневаюсь, что Онория что-то знает – ведь прошло уже десять лет.
– Да-а, не так-то все просто, – задумчиво проговорила Амелия. – Нужно найти того, кому известны все подробности этого давнего скандала…
– Все равно никто не вспомнит все подробности.
– А нужно сделать так, чтобы их вспомнили.
– Действительно… – Взгляд Аманды остановился на женщине, которая, по ее мнению, могла быть ценным источником информации.
Амелия проследила за ее взглядом.
– Да. Если кто и в состоянии помочь, то только она.
– И вряд ли она будет вставлять мне палки в колеса.
Аманда решительно двинулась вперед, обходя тех, кто хотел бы поболтать с ней. Когда она добралась до своей цели, ей пришлось ждать, пока какая-то мамаша, озабоченная дебютом дочки, наговорится и уйдет. После этого она поспешила занять освободившийся стул.
Леди Озбалдестон окинула ее более заинтересованным взглядом, чем ту мамашу.
– Да, детка? Ты не беременна, не так ли?
Аманда изумленно уставилась на нее, а затем с достойным похвалы спокойствием ответила:
– Нет.
– Ну, тогда еще есть надежда.
Аманда призвала на помощь всю свою отвагу.
– Я бы… я бы хотела спросить, вы можете вспомнить подробности давнего скандала?
– Насколько давнего? – В черных глазах леди Озбалдестон горело неподдельное любопытство.
– Десять лет.
Леди Озбалдестон прищурилась.
– Декстер, – уверенно произнесла она. Аманда подпрыгнула от неожиданности. – Боже мой, детка! Только не говори, что добилась успеха там, где остальные потерпели крах!
Аманда разрывалась между желанием надеть корону победительницы и необходимостью все отрицать.
– Возможно, – нашла она компромиссный ответ. – Но мне хотелось бы узнать о скандале. Я слышала только то, что он соблазнил какую-то девушку, которая потом покончила с собой. А потом я узнала, что там примешано и убийство.
– Узнала, да? Интересно, от кого? Мало кто согласился бы беседовать на эту тему.
– О? – Аманда попыталась придать своему лицу невинное выражение.
Леди Озбалдестон хмыкнула:
– Ладно, кажется, у тебя возникла необходимость выяснить, как все было на самом деле. В свете ходили слухи, что Декстер соблазнил местную девушку из деревни в фамильном поместье. Девушка забеременела, но вместо того, чтобы сообщить об этом Декстеру, рассказала своему отцу, религиозному фанатику. Тот прогнал ее, и она покончила с собой. Декстер узнал об этом, когда приехал домой, разыскал отца девушки и, как мы слышали, убил его, а по глупости так и остался стоять над телом, где его и нашли. Его отец пришел в ужас. Он хотел отказаться от сына, но тогда титул и поместье достались бы короне. К тому же графиня души не чаяла в своем сыне – единственном и обожаемом птенчике, – а старик любил графиню. Поэтому он подверг сына собственному суду – в те времена это было нормой – и запретил тому появляться в Англии до своей смерти. Вот какие слухи ходили в Лондоне. А вот во что в Лондоне верили… это уже другой вопрос.
