Аманда ехала с задумчивым видом, притворяясь, будто решает, кого бы попросить сопровождать ее на маскарад в «Ковент-Гардене». Когда впереди показались ворота, у которых их ждал грум, она наконец-то услышала заветные слова:
– Ну ладно, ладно! – Она оглянулась на Мартина и натолкнулась на его мрачный взгляд. – Я обещал, что поведу вас на этот проклятый маскарад, и я сдержу обещание.
Скрыть радость было не так-то просто, но Аманде это удалось.
– Спасибо, – мило улыбаясь, проговорила она. – Это значительно облегчит мне жизнь. – Помолчав, она добавила: – Лучше идти с тем, кого знаешь.
– Я распоряжусь, – холодно сказал Мартин, помрачнев еще сильнее.
Он повернул жеребца, демонстрируя Аманде свое намерение ехать в парк. Она лишь помахала ему рукой и поскакала к воротам.
Аманда не оглянулась, потому что и так знала, что Мартин поехал в глубь парка. К тому моменту, когда копыта кобылы застучали по брусчатке у ворот, уверенное выражение уже исчезло из ее глаз.
– Я уверена, он хочет отступить! – возбужденно говорила Аманда, вышагивая взад-вперед по спальне.
– А нет ли возможности… как-то привязать его к себе? – спросила сидевшая на кровати Амелия.
Аманда сердито фыркнула:
– Он слишком осторожен, ни на минуту не теряет бдительности, даже когда выглядит расслабленным. Понимаешь, он знает, что мы играем в игру. Я его заинтересовала, поэтому он и вступил в игру, но он знает. И он знает, что я знаю, что он знает. Не знает он одного: что эта игра должна закончиться у алтаря. Я делаю вид, будто хочу поразвлечься вволю перед скучным замужеством.
– Перед скучным замужеством? Неужели он в это поверит?
– Он не появляется в свете и не знаком с нашей семьей, поэтому не догадывается, к чему я веду. А это часть игры. Именно это и вызывает у него желание быть моим гидом.
– Гм… – Амелия привалилась к изголовью и задумалась. – А как насчет всего остального? Почему он проводит с тобой время?
Аманда поморщилась:
– Разве я не говорила тебе, что его трудно понять, что он все время ускользает? Признаться, я ничего не знаю насчет его намерений. Сомневаюсь, что он сам это понимает. Как бы то ни было, его желания… – она взмахнула руками, – слишком аморфны для того, чтобы использовать их в моих целях. Кроме того, я не хочу давить на него. Нужно время, чтобы его чувство ко мне выросло и он распознал его.
Амелия кивнула:
– Значит, тебе требуется другая тактика.
– Да, но какая? – опять заметалась по комнате Аманда.
Наступила тишина.
– Знаешь, – вывел ее из задумчивости голос Амелии, – ты смотришь на ситуацию под неправильным углом зрения. – Аманда удивленно уставилась на сестру. – Ты воспринимаешь его как нечто особенное, поэтому тебе трудно понять его. Ты забываешь, что при этом он остается обычным мужчиной, таким же, как наши кузены. Верно?
Лицо Аманды прояснилось. Радостно улыбаясь, она запрыгнула на кровать и сжала сестру в объятиях.
– Мелли, ты гений!
Четыре дня спустя Мартин стоял у ворот парка и наблюдал за приближающейся к нему Амандой Кинстер. Улыбка на лице девушки была искренней и счастливой, без намека на самодовольство или торжество. Несмотря на недовольство собой, он не мог не любоваться Амандой, ее золотистыми локонами, развевающимися на ветру, ее фигурой, стройность которой подчеркивала бархатная амазонка. Его мучили настолько противоречивые чувства, что он от бессилия заскрипел зубами. Давно он не испытывал таких бурных эмоций! Опять судьба решила показать ему свою несправедливость! Его раздражение готово было вырваться наружу. Он изо всех сил пытается поступать правильно и достойно, пытается выполнить свое обещание, а судьба и Аманда, будто сговорившись, смеются над ним. Нет, пора рвать все отношения и снова уходить в тень.
После того как Мартин отдал необходимые распоряжения по поводу маскарада в «Ковент-Гардене», он ждал, что Аманда пошлет за кобылой. Ждал долго. А потом сообразил, что она просто сладко спит по утрам.
Либо она полностью уверена в нем, либо ей безразлично.
Проблема в том, что он не может выбрать одно из двух.
Короче, получилось так, что он не сдержал данное себе слово не поощрять Аманду в ее игре и послал ей записку с просьбой о встрече. Трудно передать, что он при этом испытывал. Раздражение – слишком слабое слово, чтобы описать его состояние.
