«Господи! Нет. Ты еще не настолько отчаялся!»
Со вздохом разочарования Том решительно направился из кухни в ванную комнату, еще на ступеньках стянув с себя футболку, и обмыл лицо и грудь холодной водой из крана. Не обращая внимания на капли, все еще падавшие с него, Том встал, вцепившись обеими руками в края фарфоровой раковины, прижав локти, вытянув вперед руки, и уставился в зеркало на стене.
Душевная усталость, которая столь долго чувствовалась в нем, ушла; ее сменила свежая жизненная энергия, резкая проницательность в глазах лишь слегка смешивалась со смущением. Молодой человек внезапно обнаружил, что улыбается своему отражению. С сожалением покачав головой, он потянулся к электробритве.
* * *
Киндред, расположившись за столом, осторожно сделал глоток и сейчас прислушивался к своим ощущениям, прежде чем проглотить.
Это был яблочный сок и в то же время нечто другое. Привычный вкус смешивался с чем-то иным, незнакомым. Странный напиток напоминал нектар, хотя Том никогда не пробовал нектара и не знал никого, кому это удалось. Но наверняка у нектара оказался бы именно такой вкус — глубокий, насыщенный, каким-то образом наполнявший сначала грудь, а уж потом желудок. И все это в одной капельке! Следующим глотком он почти опустошил стакан.
Если питье было восхитительным, то слива оказалась к нему идеальным дополнением. Она выглядела как слива и была сливой на вкус. Но Господи, это самая большая и чудесная слива из всех, какие он когда-либо ел. И яблоко оказалось лучшим яблоком на свете, как и ягоды, которые он попробовал потом, — словно физически ощущалась их прелесть и питательность, их проникновение в его организм, возрождавшее и наполнявшее энергией. Том хорошо осознавал, что его чувства могли обостриться после долгой болезни, но это было нечто другое, словно первый когда-либо съеденный им фрукт и первый выпитый сок. Вкус их казался обыкновенным и в то же время уникальным.
Испытывая потрясающее чувство обновления, он продолжал пировать.
* * *
Некоторое время спустя, проделав упражнения (которыми он занимался с нехарактерным энтузиазмом) и распаковав то немногое, что еще оставалось, Том услышал звук приближавшегося к коттеджу автомобиля. Уверенный, что это либо Эрик Пимлет очередной раз явился с визитом, либо вернулась Нелл Квик, на этот раз на машине, Том отправился к распахнутой передней двери.
Маленький, тошнотворно-зеленый, двухдверный «фольксваген-гольф» остановился возле джипа в тот самый миг, когда он добрался до нижних ступенек, и молодая женщина в очках распахнула водительскую дверь.
— Добрый день, — крикнула она, приветливо взмахнув рукой. — Вчера пыталась дозвониться до вас по мобильнику, но он, вероятно, был отключен. Впрочем, конечно, у меня мог оказаться неправильный номер.
На ней были кроссовки, черные облегающие велосипедные шорты, белая футболка и расстегнутая ветровка с капюшоном. Когда женщина нырнула назад, собираясь достать что-то с пассажирского сиденья, Том заметил ее длинные и слегка загорелые ноги. Она быстро появилась вновь и, одной рукой захлопнув дверцу машины, держа в другой большую холщовую спортивную сумку, направилась к Киндреду. Ее улыбка выглядела такой же доброжелательной, как и приветственный жест; свободную руку гостья протянула ему, пальцы прямые, большой палец оттопырен.
— Кэти Бадд, — представилась она. — Ваш новый врач по реабилитационной физиотерапии.
Том протянул руку, которую она пожала с гораздо меньшей силой, чем он от нее ожидал. Возможно, женщина ориентировалась на его состояние, каким она его себе представляла. Ее глаза, испещренные коричневыми крапинками за стеклами круглых очков с тонкой оправой, смотрели оценивающе. Том в свою очередь пытался составить собственное представление о Кэти: ей чуть меньше тридцати, легкий избыток веса, тяжелые груди без лифчика, о чем свидетельствовали соблазнительно выступающие соски; в светлых волосах мелькали еще более светлые полоски, которые больше напоминали солнечные блики, чем творение модного парикмахера, а лицо казалось более привлекательным, нежели хорошеньким. К тому же его очень оживляла приятная улыбка.
