Грудь ходила ходуном, она не могла отдышаться. Присела на кровати, скрестила руки и посмотрела на часы: было пять. Она встала, надела спортивные брюки и желтую, как банан с тарелки Эфтаба, блузку.
Эфтаб сидел на своем месте, когда она прошла мимо него, спеша к выходу, на улицу к фонарному столбу. И хотя солнечным светом в этот час было залито все вокруг, фонарь оказался, как ни странно, зажженным. Первый раз она увидела его свет в столь ранний час. Чувствовалось, что свет фонаря был столь же вещественен, как и он сам. Она дотронулась до него, словно убеждаясь в его существовании, сомкнула веки и запрокинула голову к небу. Так она простояла не меньше минуты. Когда она опустила голову и открыла глаза, увидела себя на стекле зеленого здания рядом со столбом, точно как во сне. Она попятилась и побежала обратно к дому.
Она поднялась по ступенькам и направилась к Эфтабу. Когда она приближалась, ей казалось, что мир ограничен лишь ею, зеленым зданием и охранником-индийцем, который стоял перед ней. Он не взглянул на нее, вместо этого не сводил взгляда с желтого банана или с чего-то еще. Когда она оказалась прямо перед ним, он обратился к ней с улыбкой:
— Фонарь все еще на месте?
Этого вопроса она не ожидала. Удивительно! Как он узнал, что она была там?
— Здание уже закончили строить, но он все стоит, — сказала она.
Она помолчала, потом продолжила:
— Я люблю этот столб.
— Он тоже любит вас.
Она смотрела на него, шокированная, он же продолжал:
— Все, что вы любите, любит вас.
— Разве материальному свойственны человеческие чувства? — спросила она.
— Лишь любовь может оживить материю, — сказал он.
Как всегда тихо он продолжил:
— Если вы положите свой телефон на стол и отключите звук, оставив только вибрацию, то обнаружите, что он будет двигаться в вашем направлении, когда кто-то позвонит. Вы пробовали делать так?
— Нет, никогда не замечала.
— Верно. Потому что все дело в том, насколько вы любите свой телефон.
Эфтаб пояснил:
— Мы жили в небольшой деревне. Жилище было скромное, а нас много. Однако мы любили свой дом. Инвестор предложил выкупить его, чтобы присоединить наш кусок земли к соседнему участку ради коммерческого проекта. Но родители отказались продать, хотя нам нужны были деньги и дом просторнее. Он был нам дорог. Когда умерла мать, отец возненавидел дом, потому что он напоминал ему о ней. Стало происходить нечто странное, с чем мы раньше не сталкивались: то дверь сломается, то окно разобьется. То там, то тут протечка. Знаете почему? Дом не просто разваливался. Он начал ненавидеть отца в ответ.
Ясмин слушала, открыв рот.
— Иногда мне кажется, что любви нет, что это иллюзия, — сказала она.
— То, чего мы не видим, необязательно не существует. У каждого света есть тень, указывающая на него. А на любовь указывают бесконечные шансы.
— Вы действительно думаете, что шансов бесконечно много?
— Они не могут закончиться, пока есть жизнь на Земле, потому что сама жизнь — это шанс, который дается одному человеку за другим. Вы живете одна, ведь так? — спросил он ее.
— Да, — ответила она и приготовилась с интересом слушать, что он скажет.
— В чем, вы думаете, вы имеете шанс — составить капитал или создать семью?
— Ну, деньги добыть легче, чем найти подходящего мужчину.
— Вам будет предоставлен шанс в том, чего вы действительно хотите.
— Я уже имела опыт, может, в несколько иной форме. Я не верю в то, что мне дадут столько счастья еще раз и что не будет больно.
— Если вы имеете в виду любовь, вы полюбите еще раз. У вас случится великая любовь, — заявил он уверенно.
— Что вас заставляет в это поверить?
— Потому что за большими разочарованиями приходят огромные шансы.
— Значит, они проходят мимо меня.
Он с добродушной улыбкой покачал головой:
— Они не могут сами ускользнуть или уйти к другому, лишь человек способен действовать.
Он бросил взгляд на вход и произнес:
— Живое сердце не может оставаться пустым.
— Но время не повернешь вспять. Юное сердце становится твердым со временем. Оно подобно тесту, когда высыхает — не слипается.
Он отрицательно покачал головой и, положа руку на сердце, сказал:
