. . .
- Скажи мне, почему женщины так меркантильны? - Женщины - это всегда то, что сделали из них мужчины. Ты сам говорил. - А ты можешь ответить мне на мой вопрос, не ссылаясь на мои же слова? - Нет. - Почему мы так испоганились? Почему всё стало так поверхностно, и никто не хочет копнуть хотя бы на миллиметр глубже? Я уже не говорю об интеллекте, но чувства! И это мы, нация, претендующая на роль духовного поводыря человечества! - Это перекос в общественном сознании. Он пройдёт. - Ты цитируешь наши масс-медиа. - Ты сам только использовал новояз, за который всегда ругаешь меня. - Извини. Ты цитируешь наши средства массовой информации. - Это что-то меняет? - Я не знаю, что такое перекос в общественном сознании, зато я очень хорошо вижу, что такое убожество. Думаю, дальше катиться некуда. Даже наша национальная гордость, язык, изгажен уголовным жаргоном. - Ты сам в одной из своих песен используешь слово "тачка". - Я не могу быть свободен от людей, для которых пою. - Значит, ты такой же, как они? - Нет. Поэтому я и спрашиваю, почему мы такие. Они не задают себе такого вопроса. - Они вообще не задают себе вопросов? - Да. - Ну вот тебе и ответ. - Уйти от вопроса ещё не значит ответить на него. - Быть занудой ещё не значит быть умнее других. - Один-один. - Один-ноль в мою пользу. - Пусть так, если это для тебя важно. - Не думай, что поддел меня. Что для тебя-то самого важно? - Это тема для долгого разговора. - Разговор можно считать пустым, если его нельзя свести к одному вопросу и одному ответу - ты сам так говорил. - Я говорил не совсем так. - О чём ты поёшь? - О русской горчице. - Что? - А что я сказал? - Ты сказал, что поёшь о русской горчице. - И что? - Что это значит? - Не знаю, сорвалось как-то... Наверное, я имел в виду, что помимо всех этих утилитарных гамбургеров есть ещё и русская горчица, от которой можно получать удовольствие, только если её любишь. - Ну и что? - Мне не хотелось бы лишний раз повторять о моём неприятии насаждаемой повсюду тирании потребления, нивелирующей, зомбирующей нас, с её единственным императивом: "Жрать!" Как всякая тирания она держится на том, что пичкает своих рабов псевдоинформацией, которая, в сущности, и есть то, что называется рекламой... - Ты сказал, что не хочешь говорить об этом. - Меня понесло? - Да. - Вот поэтому я и говорю просто: "русская горчица". - Её тоже можно разрекламировать. - А это вовсе не культ. - Понятно. - Что тебе понятно? - И ты думаешь, это оригинально? - Если ты не похожа на других, то и мои слова, сказанные тебе, не похожи ни на какие другие слова. Слушающий столь же важен, как и говорящий. - К чему ты вообще завёл весь этот разговор? - Я говорю с женщиной. - Думаешь, женщина - обязательно пророк? - Нет, но я говорю с женщиной. - Ты говоришь со мной. - Ты женщина. - А ты, мужчина? - Да. - И ты думаешь, что мы сможем понять друг друга? - Ты слишком усложняешь всё, а я задал тебе простой вопрос. - Ты спросил меня, почему женщинам нужны деньги? - Я спросил, почему простая потребность в деньгах превратилась для наших женщин в болезнь, именуемую меркантильность. - Потому что такими их сделали вы, мужчины. - Ты это уже говорила. - И ты тоже. - Это не ответ. - Ну так придумай что-нибудь получше. - Ты думаешь, я говорю всё это только потому, что у меня опять кончились деньги? - Да. - Нет. - Но это так. Когда у тебя есть деньги, ты не задаёшься никакими вопросами. Ты просто платишь. - Можно не продолжать. - Ты решил не искать ответ? - Я его уже получил. Проще найти способ заработать деньги, чем способ обходиться без них. - Я бы не сумела сформулировать это так. - Остаётся вопрос, почему мы ищем всегда самого простого пути. - А зачем ты пьёшь? - Два-два. - Два-ноль в мою пользу. - Пусть так, если ты этого хочешь. - И тебе неважно, почему я хочу так? - Три-ноль. - Остановимся на этом? - Да. Выпьем? - Да. - Я забыл, о чём я тебя спрашивал? - Ты предложил мне выпить. - За тебя. - За твой успех. - Чин-чин? - Чин-чин. - Прозит.
