Так продолжалось до тех пор, пока Шарлотта, доведенная до отчаяния, не вошла к нему в спальню... с мольбой в голосе она попросила, чтобы он поцеловал ее. Она до сих пор помнила ту головокружительную радость, которую испытала, когда Брэнд согласился. И помнила свою боль, когда поняла, что он просто хотел над ней посмеяться...
– Что ты делаешь? – пробормотала она в изумлении, когда его рука скользнула ей под юбку; она еще не совсем пришла в себя после первого в жизни поцелуя, такого сладкого и нежного. Если бы она не сидела в тот момент у него на коленях то, наверное, не устояла бы на ногах.
– Я даю тебе то, что ты хочешь, Шер. То, что ты ждешь от меня последние несколько недель.
Она поежилась, испуганная силой вспыхнувшего в ней неизъяснимого желания. Но еще больше, она боялась показаться слишком молоденькой и неопытной.
– Прекрати!Я не просила тебя засовывать руку мне под платье.
– Ты просила об этом каждый раз, когда появлялась передо мной, когда улыбалась мне. Неужели не понимаешь?
Тут рука его поднялась еще выше, и он принялся поглаживать ее колено...
Шарлотта вспыхнула и, влепив Брэнду пощечину, вскочила на ноги. А он откинулся на спинку кресла и с усмешкой проговорил:
– А теперь уходи, малышка. И пусть это послужит тебе уроком.
Шарлотта очнулась, возвращаясь к настоящему. Брэнд уже ушел вперед, и ей пришлось поторопиться, чтобы его нагнать.
– После печального опыта, полученного в твоей спальне, я не рвусь его повторить.
Брэнд пожал плечами и пробормотал:
– Я тебя понимаю, Шер. Вероятно, мне не следовало напоминать тебе о том дне. Воспоминания, должно быть, не слишком приятные.
– А мне показалось, тебе доставляет удовольствие вспоминать, как ты тогда позабавился.
– Я имел в виду то, что произошло потом.
Ее ожоги. Странно, что она никак не связывала те два происшествия, хотя одно являлось следствием другого. Вместо того чтобы спрятаться у себя в комнате и зализывать раны, она бросилась в гостиную и стала заигрывать с Майклом Кеньоном, лучшим другом Брэнда. Выхватив из рук Майкла книгу, она отскочила к камину и по неосторожности угодила ногой в огонь. Пламя тотчас охватило ее платье с правой стороны и взлетело вверх по тонкому рукаву...
Шарлотта почти ничего не помнила о тех ужасных мгновениях. Однако она знала, что только своевременные действия Майкла спасли ей жизнь. Повалив ее на пол и завернув в ковер, он сбил пламя. Ей следовало благодарить судьбу, что плотные нижние юбки не позволили огню распространиться дальше. Но рука сильно обгорела...
Лечение было долгим и болезненным. Майкл регулярно ее навещал. Он приносил ей цветы и читал книги. Конечно, она знала, что он поступил так лишь по доброте душевной, но все же влюбилась в него – во всяком случае, ей так казалось.
К Брэнду же ничего, кроме ненависти, не осталось.
– Это было очень давно, – сказала Шарлотта. – Я уже почти забыла...
– Возможно, – кивнул Брэнд. Он взглянул на ее руку. – Но кое-что до сих пор напоминает тебе об этом.
Шарлотта лишь усилием воли подавила желание спрятать руку за спину. Если бы он только знал, каковы были последствия того поцелуя...
Долгое время она носила платья с длинными рукавами даже в самую жаркую погоду. Застенчивая девушка, она чрезвычайно болезненно воспринимала сочувственные взгляды окружающих. А потом она превратилась в язвительную молодую женщину, всегда готовую за себя постоять.
Шарлотта смерила графа презрительным взглядом:
– Если люди не могут принять меня такой, какая я есть, значит, мне нет до них дела.
Брэнд кивнул:
– Разделяю твою точку зрения.
Зачем ей его соболезнования?
– Ты уехал из дома, даже не навестив больную?
– Неужели ты хотела меня видеть? – удивился Брэнд.
– Только для того, чтобы запустить в тебя ночной вазой.
– Жаль, что я не предоставил тебе такую возможность.
Как ни странно, но его кривая усмешка умиротворила ее. Ей вспомнились те счастливые времена, когда они все вместе – внуки и внучки Розочек – отмечали праздники, разыгрывали театральные сценки и ездили на пикники. В те годы они были по-родственному близки, а если иногда ссорились, то тут же мирились.
