Одиссея последнего романтика - страница 19

---

Перейти на стр. ОК

---

Когда вы на санях к Морской^>{49} летели,

Вам видеть замок с левой стороны…

И дальше вы теперь идти со мной должны.

9

В Коломне я искать решился героини

Для повести моей… и в том не виноват.

В частях других, как некие твердыни,

Все дамы неприступны… как булат

Закалены… в китайском^>{50} тверды чине…

Я добродетели их верить очень рад —

Им только семь в червях представить могут

грезы,

Да повесть Z… исторгнуть может слезы

10

А героиня очень мне нужна,

Нужнее во сто тысяч раз героя…

Герой? герой известный — сатана…

Рушитель вечный женского покоя,

Единственный… Последняя жена,

Как первая, увлечена змеею —

Быть может… демон ей сродни,

И понял это в первые же дни…

11

По-старому над грешною землей,

Неистощимой бездною страданий,

Летает он, князь области мирской…

По-старому, заклятый враг преданий,

Он вечно к новому толкает род людской,

Хоть старых полон сам воспоминаний.

Всегда начало сходится с концом,

И змей таинственным свивается кольцом.

12

Он умереть не может… Вечность, вечность

Бесплодных мук, бессмысленных страстей

Сознание и жажды бесконечность!..

И муки любит старый враг людей…

И любит он ту гордую беспечность

Неисправляемых Адамовых детей,

С которою они, вполне как дети,

Кидаются в расставленные сети…

13

. . . . . . . . . . . . . . .

14

Но что до ней, что до него?.. С зарею

Слилась заря… и влагою облит

Прозрачною, туманной, водяною —

Петрополь весь усталый мирно спит;

Спят здания, спят флаги над Невою;

Спит, как всегда, и вековой гранит;

Спит ночь сама… но спит она над нами

Сном ясновидящей с открытыми очами.

15

Болезненно-прозрачные черты

Ее лица в насильственном покое.

То жизнь иль смерть? Тяжелые мечты

Над ней витают… Бытие иное

В фосфоре глаз сияет… Страшной красоты

Полна больная… Так и над Невою

Ночь севера заснула чутким сном…

Беда, кто в эту ночь с бессонницей знаком!

16

Беда тебе, дитя мое больное!..

Зачем опять сидишь ты у окна

И этой ночи влажное, сырое

Дыхание впиваешь?.. Ты больна,

Дитя мое… засни, господь с тобою…

Твой мир заснул… и ты не спишь одна…

Твой мир… и что тебе за дело до иного?

Твой мир — Коломна, к празднику обнова.

17

Известный круг, балки, порою офицер

Затянутый, самодовольно-ловкой…

Мечтай о нем… об этом, например,

С усами черными… займись обновкой…

Вот твой удел; цвет глаз твоих так сер,

Как небо Петербурга… Но головкой

Качаешь ты, упрямица, молчишь,

С досадой детской ножкой в пол стучишь.

18

Чего ж тебе?.. Ты точно хороша —

Утешься… Эти серенькие глазки

Темны, облиты влагой… в них душа

И жажда жизни светится. Но сказки

Пока тебе любовь и жизнь… Дыша

Прерывисто, желанья, грезы, ласки

Передаешь подушке ты одной…

Ты часто резвишься, котенок бедный мой!

19

Гони же прочь бессонницу, молю я:

Тебе вредна болезненная ночь,

Твои уста так жаждут поцелуя,

И грудь твоя колышется точь-в-точь,

Как сладострастная Нева… Тоскуя,

Ведь ты сама тоски не хочешь превозмочь.

Засни, засни… и так уж засверкали

Твои глаза холодным блеском стали.

20

Погибнешь ты… меж ночью и тобой

Родство необъяснимое заметно…

Забудь о нем… Удел прекрасен твой,

Со временем и он блеснет тебе приветно

В лице супруга с Анной, даже со звездой,^>{51}

Чего тебе… Но тщетно, тщетно, тщетно!

Погибла ты… и чей-то голос над тобой

Звучит архангела судебною трубой.

21

Не слышишь ты, но вся природа внемлет

Ему в забвении, как первая жена,

И чутким сном под этот голос дремлет.

Таинственного трепета полна,

Тоска ее глубокая объемлет…

Князь области воздушной, сатана,

В сей час терзается тоскою бесконечной

И говорит с своей ирониею вечной:

1

«Мелеет он, Адамов род,

И чем быстрей бежит вперед,

Тем распложается сильней,

И с каждым шагом человек

Дробится мельче на людей.

Я жду давно — который век! —

Разбить запор тюрьмы моей,

Пробиться всюду и во всем

Всепожирающим огнем,

Проклятием, объявшим всех…

. . . . . . . . . . . .

2

Был век великий, славный век,

Когда меня лицом к лицу

Почти увидел человек;

Мои страдания к концу,

Казалось, близились… Во всем

Я разливаться начинал,

И вместе с чернью с торжеством

Дубов верхушки обрезал.

Мне надоело в них сиять

Лучами славы и борьбы,

Хоть было жалко обрезать

Те величавые дубы…

Я в них страдал, я в них любил,

И, как они же, полон был

Презренья к мелочи людской

И враждования с землей…

Читать дальше

---

Перейти на стр. ОК

---