Одинокий прохожий - страница 4

Шрифт
Интервал
стр.

Сумерки

В дремоте дерево стоит
И не отбрасывает тени.
В сей поздний сумеречный час
Иные оживают тени.
Не наклоняйся над цветком:
В нем грозный яд таиться может.
И другу нежному не верь:
Он предает тебя, быть может.
Какой-то злобствующий дух,
Бежавший из ограде тесной,
Кружится, носится во мгле,
Витает тенью бестелесной.

«Внезапно вспыхнули два ярких света…»

Внезапно вспыхнули два ярких света:
Два фонаря. Разбрызгивая грязь
Огромными колесами, карета
Стремительно куда-то пронеслась.
Неудержимый бег! Одно мгновенье:
Огни, колеса, резкий поворот, —
И все. — Какое странное волненье…
Густой туман ложится. Дождь идет.

«Медлительным посохом мерно звеня…»

Медлительным посохом мерно звеня,
Проходит один по дороге.
Другой погоняет и хлещет коня
И скачет в смертельной тревоге.
Догнал, поравнялся — и вот уже нет:
Лишь пыль завилась золотая.
И путник дивится и долго вослед
Глядит, головою качая.

«И в роще ветра шум свободный…»

И в роще ветра шум свободный,
И птичий крик среди полей,
И горный гул, и голос водный,
И звук родной людских речей, —
О, как тебя устану славить,
Земная жизнь, земная плоть?
Я не могу тебя оставить
И не хочу перебороть:
От беспредельного паренья
В дыму рассеянной мечты
Всей дивной силой тяготенья
Меня удерживаешь ты.

Искушение («“Возлюбим, братья!” — знаю, знаю…»)

«Возлюбим, братья!» — знаю, знаю:
Сей добродетельный обет
Я неизменно повторяю
Тебе, смиренница, вослед.
Но горе, если на мгновенье
Я вспомню о земной любви:
«О, недостойное паденье!
О, ризы чистые мои!»
И как постыдного недуга,
Как нечестивого огня,
Ты, вероломная подруга,
Бежишь погибшего меня.
Но мне мятежный жар лобзаний,
Мне привкус крови на губах
Твоих дороже бормотаний
О вечности, о небесах.

Искушение («Все пропало, все кончено: к черту…»)

Все пропало, все кончено: к черту
Вдохновенье, надежда, любовь!
Ты вливаешься с шумом в аорту,
Воспаленная, душная кровь.
И по жилам чудовищной вестью
Пробегаешь быстрее огня,
К преступленью, к позору, к бесчестью
Призывая, толкая меня.
Но какое еще преступленье,
И какая там совесть, — когда
Целый мир в сумасшедшем круженье
Полетел неизвестно куда?

«О, легионы темных слов!..»

О, легионы темных слов!
Как потревоженные тени,
Бежите вы из царства снов,
Неся стенания и пени.
Беда тому, кто вызвал вас,
Кто вам придумал сочетанья:
Внезапно ночью пробудясь,
Он не припомнит заклинанья.
И вы, Панурговы стада,
Гонимы смертною тоскою,
Во тьму вы ринетесь тогда,
Его толкая пред собою.

«Ты прячешь, мудрая змея…»

Ты прячешь, мудрая змея,
Твое раздвоенное жало:
Соблазн, падение сначала,
И после — страх небытия.
Стезею сладостных утех
Ты вводишь нас во искушенье:
В себе несет свое отмщенье
Содеянный и скрытый грех.

«Ни муз, ни хоров, ни Орфея…»

Ни муз, ни хоров, ни Орфея,
Ни легких, сладостных теней.
Что вьются рея, розовея
Среди сияющих полей.
Кулисы рушатся. В разрывы
Глядит пустынный небосвод, —
И ветер страшный и правдивый
Об одиночестве поет.

«Уже растут дневные голоса…»

Уже растут дневные голоса,
Уже бегут восторженные воды,
И теплое дыхание природы
Туманит голубые небеса.
Увы! меж тем, как нарастает день,
Меж тем, как ширится его сиянье, —
Уже ложится медленная тень
На наше бедное существованье.
То злая тень: среди земной весны,
С ее игрой, и блеском, и цветеньем,
Одни лишь мы тревоге преданы,
Снедаемы каким-то тайным тленьем.
Напрасно все: и мысли, и мечты. —
Мы падаем в метаниях бескрылых.
И Ты, Господь, как тяжкий камень Ты
Для тех, кто созерцать Тебя не в силах.

«О, жизни льющейся бесцельный дивный строй!..»

О, жизни льющейся бесцельный дивный строй!
Все дышит и живет божественной игрой,
Все движется ее таинственной орбитой,
И некий ровный свет невидимо разлитый
Во всем присутствует. Но, хладен и угрюм,
Бежит его лучей безблагодатный ум:
Он верит лишь себе — и по ветвям зеленым
Он бьет, как топором, безжалостным законом,
И древо жизненное, дико и мертво,
Как черный сухостой, валится на него, —
И дальше он бежит, охвачен страхом тесным,
Не в силах быть земным, не в силах стать небесным.

Веспер

Мерцает светоч драгоценный,
Приподнят бережной рукой, —
И всей земле, и всей вселенной
Несет забвенье и покой.
Все никнет, падает и внемлет,
И, трепета не в силах снесть,
Читать дальше
стр.
Похожие книги
Мертвое «да»
Чужая весна
Милосердная дорога
Порхающая душа
Здесь когда-то водились тигры
Души сокровищницы двери
Цветы на обоях
Близость