Это был конгрессмен Айра Кич.
XII
У конгрессмена не оставалось выбора. Корнелл захлопнул за ним дверь и прислонился к ней, прежде чем Кич успел открыть рот. После яркого солнца он в первый момент не узнал Корнелла. Потом его губы вытянулись в упрямую линию. Он смотрел на Корнелла с пуританским выражением на ястребином лице. Наконец Кич произнес:
— Вот уж неприятный сюрприз.
— Могу себе представить, — посочувствовал ему Корнелл. — Но для меня он не такой уж неприятный. Теперь у нас с вами есть возможность поменяться местами, конгрессмен.
— Я не собираюсь здесь оставаться.
— Вы останетесь здесь достаточно долго, чтобы я успел задать вам несколько вопросов.
— Вздор. У вас ничего не выйдет. Вас разыскивает полиция. Вы убили Джейсона Стоуна.
— В самом деле?
— Ну, они считают…
— Вы-то лучше всех знаете, что я не убивал Стоуна, потому что ваша машина едва не убила меня, когда вы рванулись прочь из Оверлука. Вы видели, когда я пришел туда. А так спешили, потому что Стоун был уже мертв, его убили прежде, чем там появился я.
— Я не знаю… не могу сказать…
— Знаете. И скажете, — мрачно пообещал Корнелл.
Кич смертельно побледнел. На лице задергался мускул, глаза бегали из стороны в сторону. На лестнице послышались тихие шаги, и появилась Милли в легкой полосатой блузке и серой юбке, волосы причесаны, губы накрашены. Она смотрела на Кича без всякого удовольствия.
— Здесь что, Центральный вокзал? — спросила Милли.
— Я хотел бы видеть мистера Рулова, — начал обрадованный её появлением Кич.
— Зачем?
— Насчет его вчерашнего визита в Оверлук. Я должен с ним об этом поговорить.
— Я уже обо всем с ним поговорил, — сказал Корнелл. — Он либо пьян, либо напуган и не может ничего сказать. Но он видел вас там и упомянул о вашем кратком визите в лодочный сарай.
Кич нервно облизнул губы:
— Его показания ничего не стоят.
— Тогда зачем же вы пришли?
— Мне нужны бумаги, которые он украл.
— Какие бумаги?
— Не ваше дело.
— Боюсь, что мое. Всё, что касается Джейсона Стоуна, — мое дело, поскольку считается, что именно я его убил.
— Я ничего не могу вам сказать.
— И тем не менее скажете.
— Я не обязан здесь оставаться. Я могу позвать полицию и…
— Вперед, — спокойно предложил Корнелл. — Думаю, ваша роль во вчерашних событиях их тоже заинтересует.
— Я не убивал Стоуна! — резко возразил Кич.
— И вы можете это доказать?
— Ну, я…
— Ничья, конгрессмен. Вам известно, что полиция разыскивает меня в связи с убийством Стоуна, но вы знаете, что я этого не делал, и под присягой вам придется дать показания, что я прибыл в Оверлук в тот самый момент, когда вы уезжали оттуда, а Стоун был уже мертв. Так что, если вы позовете полицию, вам самому придется ответить на несколько неприятных вопросов.
Милли закурила и, покачивая бедрами, прошла между нами.
— У меня тоже есть к вам вопрос, мистер Кич. Если вы знали, что мой муж был в Оверлуке, что вас заставило прийти сюда? Почему вы не пошли с вашей информацией в полицию?
— Я… — Кич замолчал и вытер лицо уже влажным носовым платком. У него дрожала рука, и выглядел он совсем больным. — Я не хотел впутываться в это дело, насколько возможно. Я согласен… скажем, э… сотрудничать. Возможно, никто из нас не виновен в убийстве, но нам будет трудно убедить в этом власти. Это по крайней мере неприятно. Я согласен не сообщать о пребывании здесь Корнелла.
— Глубоко признателен, — насмешливо сказал Корнелл.
— С другой стороны, я должен получить бумаги, которые Рулов украл из кабинета Стоуна вчера вечером.
— Иван не вор! — заявила Милли. — Когда он вчера вернулся, у него не было никаких бумаг.
— Он мог их спрятать, — предположил Кич.
— Что же в этих бумагах такого важного для вас, конгрессмен? — поинтересовался Корнелл.
— Я уже сказал, что не могу вам этого сообщить.
— Они касаются лично вас?
— Да.
— Вы намеревались убить Стоуна, чтобы вернуть их?
— Я не убивал Стоуна!
— Возможно, это сделал Сэм Хэнд, — предположил Корнелл.
— Хэнд был там, — кивнул Кич. — Но я плохо знаю этого человека, только контактировал через него со Стоуном. Я не видел, куда он пошел, когда Стоун закончил разговор со мной. Не знаю, убил ли Хэнд Стоуна. Меня интересуют только эти бумаги.
