— Подожди, расскажи подробней, что за патент?
— Ну, если ты читать умеешь, у тебя должен быть патент. Их церкачи выдают.
— Всем выдают?
— Всем, у кого денег хватит. Патент сто золотых стоит.
— А если кто умеет читать, а патента нет?
— Поймают с книгой — глаза выколют. За то, что читал без патента, глаза выколют, а за то, что умеешь читать, патент дадут. Раньше ещё клеймо на лоб ставили, но теперь не ставят, так отпускают.
Плохо я историю помню. Костры из книг — помню, жгли. А чтоб грамотеев ослепляли — не помню. Век живи, век учись. Только с патентом. Божий суд калёным железом — помню. Испытание ведьм на плавучесть — помню. А Божий суд дождём — как в первый раз услышал. Наверно, местная достопримечательность.
— Расскажи, как суд проходил.
— Я сначала даже не поняла, что они меня судят. Меня даже не допрашивали. Сначала ведь должны допросить, чтоб ведьма созналась, а магистр просто позвал ещё двух церкачей. Они сели за стол, а меня перед собой поставили. А сзади встали два солдата, сэр Блудвил и сэр Деттервиль. Магистр стал диктовать, а второй церкач записывал. Что девица — представляешь, они даже отказались меня леди Тэрибл называть! Мол, пока в наследных правах не утвердили, я никто.
— Это как раз понятно. Одно дело судить простолюдинку, другое — леди.
— Не перебивай. Я, такая–то девица, обличена в колдовстве, но вину свою отрицаю. Поэтому назначается Божий суд. Срок Божьего суда виноватая пожелала отсчитывать с завтрашнего дня. Представляешь, я им и слова сказать не успела!
— Ты не успела? Не представляю!
— Да ну тебя! Отвели в темницу, отобрали штаны, куртку, дали этот балахон. У меня в куртке ножик спрятан был. Они как его нашли, позвали кузнеца и заковали в кандалы. Но кормили хорошо. Картофельный суп, а в нём мясо. Два раза в день. А на восьмой день дождь пошёл.
— Кого заковали? Кузнеца?
— Тебе бы только шутить. А знаешь, какой ножик был! Как кинжал! Ой!
Ой — это потому, что напильник сорвался и пилюкнул ей по ноге.
— А почему тебя так рано сжечь хотели? Полагается ведь за два часа до заката.
— Не знаю. Так магистр приказал. И гонцов по деревням не посылали. Обычно посылают. Поэтому и ждут до вечера, чтоб народ собраться успел.
Выходит, процесс шёл с нарушением процессуальных норм. Даже по их законам. Почему они так торопились?
— А ты хотела бы получить назад свои земли?
— Не знаю. Но магистра я точно убью! Он… Для него люди — как дрова. Нужны дрова — от дождя укрывает. А потом в печку кинул — и забыл. Как и не было.
— Ты не обманываешь, что он за тебя срок назначил?
— Что я, совсем глупая? Дождя ведь четыре дня не было. Я бы дождалась дождя, и со следующего дня…
— Тогда, может, не всё потеряно. Подумать надо.
— Ты поможешь мне магистра убить?
— Тебе сколько лет?
— Четырнадцать.
Последний браслет наконец разваливается на две половинки. Женщины, конечно, любят приуменьшать возраст, но ей–то зачем?
— Посмотри мне в глаза.
— Ну… через два месяца будет.
Кто сказал, что акселерацию изобрели в двадцатом веке?
— И в кого ты такая кровожадная?
— В дедушку, — стягивает с напильника рукоятку, взвешивает на ладошке и с разворота запускает в столб.
Смотрю на столб — напильник торчит под прямым углом, а до столба больше десяти метров. Смотрю на неё. Сосредоточенно зализывает на ладошке сорванную мозоль. Всё понял, чешуйчатый? Скоро эта амазонка будет выгуливать тебя на поводке.
— Мастер Дракон, а когда драконы ужинают?
Началось! Боже, за что мне такое наказание? Ну почему я не отнёс её к Титу Болтуну?
— Ты умеешь разводить огонь?
— У меня огнива нет.
Мясо добыл я. Молоденького лося. Соль есть. Каменная. Я её лизал, но Лире об этом говорить не буду. Пусть думает на лосей. Ведро взял из мастерской. Ручей — вот он. Костёр сложила Лира. Остаётся найти коробок спичек. Или зажигалку. Или сварочный пистолет. На худой конец сошёл бы папуас из Австралии. Сижу, думаю, задумчиво обгрызаю берёзовое полешко.
— Я думала, ты сейчас огнём дунешь, и всё.
— Индюк тоже думал, да в суп попал…
— А кто такой сэр Индюк?
— Сэр Индюк очень похож на сэра Петуха, но вкуснее и супа из него больше получается.
