Я неуверенно киваю, и иду в сторону супермаркета. Там должен быть телефон. Как назло, родители лишили меня и сотового, и ноутбука, и планшета. Они сказали, что вредно держать такие вещи в больнице, но я-то прекрасно понимаю, что это лишь попытка ограничить меня от внешнего мира. Вдруг я решу связаться с Кирой? Она ведь такая злая и плохая девочка. Она очень нехорошо на меня повлияет, подаст мне неправильный пример.
Смешно, честное слово.
Когда я дохожу до магазина, у меня сводит руки. Пальцы отказываются двигаться, краснеют, немеют. Я засовываю ладони под свитер, надеюсь, что сумею набрать номер Астахова и сохранить все конечности. Какая нелепая ситуация. Не думала, что когда-нибудь попаду в нечто подобное.
Я добираюсь до главного входа и вдруг спотыкаюсь. Совершенно безобидное движение в бок, приводит мой организм в хаос. Перед глазами темнеет, и я буквально вижу, как здание супермаркета переворачивается. Позже я понимаю, что это не дом оказывается вверх тормашками, а я падаю на асфальт. Руки автоматически выставляю вперед, сталкиваюсь ими с какой-то преградой и крепко сжимаю глаза. Меня тошнит, словно я только что несколько минут подряд крутилась на стуле. Мне плохо. Очень плохо. Жар обдает плечи и шею, я борюсь с приступом рвоты и одновременно пытаюсь не поникнуть на ледяной дороге. Почему-то только сейчас до меня доходит, что две недели в больнице были прописаны мне не из воздуха.
— Так, — я пытаюсь ровно дышать. Хочу раскрыть глаза, но почему-то не делаю этого. Сжимаю руки в кулаки и облокачиваюсь головой об асфальт. Он холодный, становится немного легче.
— Эй? Ты что? — я не сразу понимаю, что это обращаются ко мне. Не двигаюсь и не отвечаю. Рядом возникает шум, и я чувствую чью-то горячую ладонь на плече. — Чужачка, что с тобой? — Я нахожу в себе силы приподнять голову, раскрыть глаза и неожиданно встречаюсь взглядом с Максимом. Он выглядит обеспокоенным, но почему-то это я отмечаю во вторую очередь. Сначала я оцениваю его острые скулы, жгуче-черные волосы и темно-синие глаза. Кожа на щеках слегка красноватая. Наверно, он замерз. — Лия?
Он называет меня по имени, и у меня внутри что-то взрывается. Горячая смесь обволакивает органы, заставляет ощутить приятное ноющее чувство. Опьяневшая и размякшая, я ощущаю действие таблеток, которые оставила мне ночью мама. Возможно, ли что они до сих пор влияют на мой организм?
— Ты меня не поднимешь? — тихо спрашиваю я, и обессиленно улыбаюсь.
— Конечно.
Парень аккуратно обнимает меня за талию, и я послушно оказываюсь в его руках, словно маленький ребенок. Не хочется выглядеть слабой, но почему-то мне кажется, что сейчас я могу не притворяться.
— Что ты здесь делаешь, чужачка? Ты же должна лежать в больнице.
— Я сбежала.
— Сбежала?
— Да. Меня безумно досталавонь, так что я не выдержала и сбежала.
— Очень умно, — недовольно усмехается Макс. — Тебе ещё рано самостоятельно передвигаться. К тому же, на улице небезопасно, разве Кира не предупреждала тебя?
— И всё ты знаешь, — протягиваю я и откидываю назад голову. Приходится признать, что находиться в руках этого парня не только приятно, но и привычно.
— Я должен отнести тебя обратно.
— Нет!
— Да! Ты хочешь навредить себе ещё больше?
— Какое тебе дело?
— Так, пойдем. — Максим решает двигаться в сторону больницы, и я начинаю раздраженно вилять ногами.
— Отпусти меня!
— И не подумаю. Если тебе не важна своя жизнь, значит, о ней позабочусь я.
— Да, что с тобой такое? — громко выпаливаю я. — Какая разница хорошо мне или плохо? Тебе-то что?
— Сделай одолжение, — мило протягивает он, а затем холодно отрезает. — Замолчи.
— Отпусти меня или я буду кричать! — Парень смеется и крепче сжимает мое тело. — Я серьёзно.
— Чужачка, не устраивай концерт. Кому ты нужна? Кричи, сколько тебе влезет. Людям, по сути, плевать.
Я недовольно сужаю глаза и вдруг замечаю, что мы практически подошли к больнице. В голове вертятся разные варианты, но ни один из них не сработает, только не с этим человеком.
— Максим, пожалуйста.
— Просто молчи.
— Выслушай, — шепчу я. — Я не собираюсь убегать из больницы навсегда. Мне просто необходима передышка. Там ужасно скучно и воняет жутко. Я ведь не сломала себе ноги и не повредила позвоночник. Мне позволено ходить, двигаться. Так почему же не сделать этого на улице, где я хотя бы могу нормально дышать?!
