Даже восхитительный аромат приготовленной Анной яичницы с ветчиной не заставил Дейва позавтракать. Но понять, что с ним произошла разительная перемена, можно было не только по пропавшему аппетиту. Как же хотелось вернуть время назад, забыть те выстрелы, багровую лужу крови на асфальте. Мы ведь предупреждали его! У нас не было другого выбора!
Вчера, после произошедшего, Дейв взял в каждую руку по канистре и без передышек поднялся до ресторана. А мы, хотя и тащили всего две канистры на троих, постоянно останавливались отдышаться. И руки теперь просто отваливались! Ближе к вечеру того дня я нашёл Дейва в мужском туалете: он сидел на полу, разговаривать со мной не стал.
К завтраку Дейв не притронулся. Так и просидел над тарелкой, глядя в окно. Девчонки смотрели на Дейва.
— Я опять пойду вниз. Открою двери лифта, проверю шахту и попробую соорудить подъемник, чтобы поднять остальные канистры.
Анна бросила на меня обеспокоенный взгляд.
Я сказал:
— Нет, ты оставайся здесь — будешь тащить веревку, а я спущусь и займусь подъемником.
— Я хочу найти родителей. Пойду на восток, может, через Вильямсбург или через тоннель.
Но по голосу было понятно, что Дейв сам не верит в то, что говорит.
— Я возьму полицейскую машину и попробую проехать через тоннель Квинс-Мидтаун.
— Ты нужен нам здесь, — Анна взяла его за руку. — Останься.
Я тоже хотел, чтобы Дейв остался, но по другой причине. А вдруг Дейву удастся найти родителей, а они окажутся мертвы или заражены?
— Дейв, пожалуйста… — повторила Анна.
Он посмотрел на неё так, будто видел впервые. Понятно, что Анна права: Дейв нужен нам здесь, но понятно и другое — будь я на его месте, она бы не стала просить меня остаться. Анна, Дейв и Мини с самого начала были вместе, а я всегда оставался лишним. Ну и пусть: пусть я им не нужен, зато они нужны мне.
— Она права, Дейв, — сказал я. — Тебе нельзя уходить. Вы трое должны держаться вместе.
— Ты про что?
— Про то.
— Почему ты так решил?
— Потому, что решил. Пойду я. Попробую добраться до твоего дома. Так будет лучше для всех.
Ребята вопросительно смотрели на меня.
Я начал объяснять:
— Дейв, кроме тебя никто не умеет стрелять. Поэтому будет лучше, если ты останешься. Я выйду завтра на рассвете. Привяжу канистры к веревке — на том этаже, где шахта будет свободна. А потом на полицейской машине попробую найти дорогу через Ист-Ривер. Я управлюсь до темноты и вернусь.
— Джесс, ты же не…
— Я возьму карту.
У меня вырвался сдавленный смешок.
— Анна права, Дейв. Ты нужен здесь. Если мне удастся найти дорогу, в следующий раз мы пойдём вместе. И ещё — уж одно я точно делаю лучше вас всех: бегаю. Если машину придется бросить, я легко убегу. Ни один охотник меня не догонит, как, впрочем, и никто из вас.
Пожалуй, я больше пытался убедить себя, чем остальных. Первой согласилась Анна. Стало обидно — уж больно быстро она приняла решение.
— Отлично. Дейв останется с нами, а ты пойдешь на рассвете и попробуешь выяснить что-нибудь полезное.
Дейв молча пил кофе. Анна долила себе чаю, потом мне, а потом и Мини, которая впервые протянула кружку. Я смотрел на дымок от горячего чая и старался ни о чем не думать.
Днем была моя очередь дежурить на смотровой. Я изучал город через бинокль и пытался представить, как будет выглядеть моя самостоятельная вылазка. Глядя сверху на разрушенный город, сложно было поверить, что все это настоящее. Будто мы оказались в какой-то игре — игре, которая после тех выстрелов стала превращаться в реальность.
За последние четыре дня я видел много такого, во что поверить было почти нельзя. Здания, прежде сиявшие огнями и неоном, превращались в пыль. Повсюду на улицах лежали мертвые. Люди перестали быть людьми и страдали от дикой жажды, которую утоляли кровью. Все это я видел наяву днем и в кошмарах по ночам. Но к самому ужасному я оказался не готов. Спущенный курок, отнятая жизнь. Я закрывал глаза и видел ту лужу крови на асфальте. Никогда, никогда я не забуду звук выстрела, раздавшийся так близко, не в кино — в обычной жизни. Выстрел ради спасения. Выстрел в охотника, переставшего быть человеком. Достаточно ли этих оправданий? Я вздрогнул от первого выстрела, от второго, от третьего — и не вздрогнул от четвертого. Я видел, как последняя пуля вошла в человека и убила его, а он просто упал, даже не дернувшись. С этого момента смерть перестала быть просто словом — она заполнила мир вокруг.
