Одиночество шамана - страница 208
– Всё так! – подтвердила Кэку. – Я, как проснулась, лучше себя почувствовала. Хорошо, что пенсию сегодня выдали. Можно ткань на халат купить. Ты мне поможешь орнаментом его расшить?
– Конечно, – обнадёжила её Чикуэ Золонговна. – Самыми лучшими узорами твой халат украсим, Кэку. Не волнуйся!
Соседка умиротворенно вздохнула и ушла к себе в дом. А Чикуэ Золонговна в тот же день узнала: в пещере, которую считают священной, случился обвал. Большой камень, сорвавшийся с сопки, перекрыл вход в неё. Люди говорили, что из города должна приехать какая-то экспедиция ученых, которая попытается всё восстановить. В Сакачи-Аляне вроде бы постановили построить какой-то этнографический комплекс, и пещера будет в него входить.
А ткань для халата Кэку бабушка Чикуэ привезла из города Ха. Она всё-таки помогла Эдуарду Игоревичу, и на открытии экспозиции ей вручили от музея почётную грамоту – красивую, в деревянной рамке; можно повесить на стенку как картину.
Чикуэ Золонговна заходила в гости к Андрею с Настей, гостинцы для них привезла – соленую черемшу, вяленую кету, пакетик сушеных ягод черёмухи. Поговорили о том – о сём. Андрей между прочим сказал: ему частенько снится Сакачи-Алян; наверное, соскучился по настоящей природе – чтобы был берег реки, чистый песок, свежий воздух, зеленые деревья, никогда не угоравшие, как городские, от выхлопных газов автомобилей. И какие-то люди всё время снятся – и знакомые, и вовсе ему неизвестные: приходится им помогать, утешать, смеяться и плакать вместе с ними. Иногда, просыпаясь, он чувствует себя страшно уставшим, будто прошёл пешком несколько десятков километров или какую-то тяжёлую работу сделал. Но встанет с постели, разомнётся, выпьет чая и, глядишь, всё проходит. А тут недавно Настя его озадачила. «Ты, – говорит, – так смеялся во сне! Я даже проснулась. Поняла: тебе снится что-то очень весёлое. Хоть раз возьми меня в свой сон. Обещаю: во всём тебя слушаться в нём буду, помощницей стану…»
– Комоко, – сказала Чикуэ Золонговна.
– Что? – переспросил Андрей.
Чикуэ Золонговна смутилась. Она совсем не хотела произнести это слово вслух. Но как же получилось, что сказала? Трудно объяснить, что оно значит.
– Не обращай внимания, – сказала она. – Это я хотела спросить: и что же ты ответил Насте?
При этом она лукаво подмигнула сидевшей рядом с ними Насте, а та ответила за Андрея:
– Он сказал: «Ладно, детка, я возьму тебя в свой сон!» Но только знаете, что он ещё заявил? Чтоб я ничего не боялась. Мол, мир гораздо удивительнее, чем мы его себе представляем. А я в этом была всегда убеждена.
Чикуэ Золонговна подумала, что Настя пока ещё ничего не знает, всё у неё впереди. А ещё подумала: хорошо, что эта девушка любит Андрея, а он любит её. У них обязательно всё получится, потому что они нужны друг другу. Но, подумав так, она почему-то одёрнула саму себя: «Ох, какая я старая и скучная! Даже мысли у меня самые обычные, ничего нового в них нет. Наверное, я забыла, что такое любовь…»
Она вздохнула. А Настя сочувственно улыбнулась:
– Соскучились, наверное, по дому?
– Да, – сказала Чикуэ Золонговна. – Как бы хорошо человек ни путешествовал, ему всегда хочется вернуться туда, где он живёт. К тому же, меня старуха Кэку ждёт. Я ей обещала помочь халат сшить.
Когда она ехала обратно в Сакачи-Алян, снова случилось необычное происшествие. На дорогу вышел малыш в белых одеждах. Он улыбался и что-то лопотал себе под нос. Водитель чертыхнулся и затормозил автобус: «Что за наваждение! Этот пацан тут прописался, что ли? Который раз вижу его тут. И, главное, непонятно, откуда берётся и куда пропадает: вот он был – и нету…»
Чикуэ Золонговна знала, кем был малыш. Она закрыла глаза, благоговейно сложила ладошки вместе и прочитала про себя древнюю благодарственную молитву. Если ребёнок не покинул этот мир, значит с Землёй всё пока в порядке. Значит, на ней есть любовь. И есть последний шаман, который, может быть, и не хочет называться так, но который знает: от того, как он живёт, о чём думает и мечтает, зависит, что будет с планетой и всеми её мирами.
