– Я еще не знаю.
– Хотите, я поспрашиваю, может, кто купит вашу гитару? Много вы за нее не получите, в этих местах такого добра навалом, но если не будете шиковать, хватит, чтобы добраться до дома.
– Гитара – это единственное, что у меня есть, – сказал он, смущенно улыбнувшись. – А дом мой там, где мой пикап.
Ну умница! Стояла в полушаге от двери, нет, надо было рот открывать. Неужели она никогда не научится сдерживаться? Она внимательно на него посмотрела. Вид у него – с забинтованной головой и в халате размера на три больше – был не самый привлекательный, но в лице было что-то неуловимо знакомое. Что-то такое располагающее, роднившее его с ее друзьями, соседями, приятелями, которых она знала всю жизнь.
Все равно она сдастся и позовет его к себе. Это так же неизбежно, как то, что персик, который она выбирает, обязательно оказывается червивым.
– У меня есть комнатка над гаражом. Если хотите, можете там некоторое время пожить. Предупреждаю, на особый комфорт не рассчитывайте, но все равно ночевать там удобнее, чем в пикапе.
– Почему вы мне это предлагаете?
– – Возможно, потому, что господь не наградил меня чувством осторожности. Иначе я просто передала бы вам очки через дежурную медсестру и спокойно поехала бы дальше по своим делам. Нет, мне обязательно надо было подняться сюда, проверить, как вы. Вот ведь дура!
Решила, что вы здесь маетесь одиночеством и будете рады компании.
– Простите меня. Просто я привык к тому, что люди, которые мне что-то предлагают, обязательно хотят чего-то взамен.
Если он надеялся, что кто-то будет тешить его самолюбие, то он крупно просчитался. Холли решила раз и навсегда поставить все точки над «и».
– Знаете, никак не могу себе представить, чего бы мне захотелось получить от вас.
– Хотите сказать, что не находите во мне ничего привлекательного?
– Мне не хотелось бы оскорблять ваши чувства.
– Ничего страшного. Можете особо не деликатничать. Я и сам представляю, какой у меня сейчас видок. Впрочем, похоже, вы любительница резать правду-матку.
Ишь какой выискался. Ну она не будет его жалеть!
– Полагаю, если вы примете мое предложение, нам сразу же надо будет обговорить кое-какие условия. Начнем с того, что я вам даю неделю на поправку. Если вы решите остаться дольше, вам придется платить за проживание.
– И сколько же?
– Двести пятьдесят долларов в месяц за комнату и стол. – Эта цифра возникла сама собой. – Или же на ту же сумму услуги по ремонту и починке. – Она с удивлением поняла, что относится к этой идее с неожиданным энтузиазмом. Лучше бы он согласился платить. Деньги ей будут очень нужны. Но неплохо к январю и дом в порядок привести. – Час вашей работы оценим в пять долларов.
– Это ваш дом?
– Можно сказать, моего деда.
– А дедушка возражать не будет?
– Какое ему дело?
– Вы же сказали, что это его дом.
– В каком-то смысле. Во всяком случае, это был его дом до тех пор, пока он не отправился в Аризону. Решил найти богатую вдову и научиться играть в гольф.
Коул улыбнулся:
– Зов свыше?
– Да нет, просто проснулся как-то утром и понял, что это последний шанс.
– А что, если я буду работать больше пятидесяти часов в месяц? Вы будете мне доплачивать?
– Я не могу. Мне необходим каждый цент. У Арнольда в мотеле всегда есть какие-то неполадки, так что вы и у него сможете подзаработать. Пожалуй, на бензин, чтобы снова отправиться в путь, вам хватит, а больше, как я поняла, вам и не надо.
– Пожалуй.
Это был не совсем тот ответ, на который она рассчитывала. С Нилом Чэпменом явно что-то творилось. Что именно, она знать не желала. У нее своих проблем по горло, а времени на их решение в обрез. Чтобы удостовериться, что он понял ее правильно, она повторила:
– Мы с вами обсуждаем чисто деловое соглашение. Мне нужен помощник по дому, больше ничего.
– Мне ничего другого и в голову не приходило. Честно говоря, Холли, вы не в моем вкусе.
Она чуть было не рассмеялась, услышав в его голосе защитные нотки. Она-то хотела убедиться, что ничего в нем ее не привлекает, а вместо этого нарвалась чуть ли не на оскорбление. Оказывается, отвергать – это одно, а быть отвергнутой – совсем другое.
