Катарина толкнула Полумесяца в галоп. Преследовавший её всадник сделал то же самое. Она осторожно оглянулась и увидела лошадь — и мужчину-наездника, лёгкую вспышку светлых волос.
Пьетр?!
Она помчалась вперёд. Никто к ней не подкрадётся, никто её не настигнет. Она — лучшая всадница в поместье, и никто не может так пересекать препятствия, как Полумесяц.
Она легко удвоила расстояние, описала круг, толкнула Полумесяца на его путь, и его лошадь вздыбилась — и Катарина усмехнулась, увидев Пьетра на земле.
Она бросилась к нему, к папоротникам, и вспыхнула.
— Ты не Пьетр!
Светловолосый мальчишка был лишь бледной копией Пьетра — и медленно встал на ноги
— Нет, — он стряхнул листья с манжеты. — Ты меня не помнишь? Я Николас Мартель.
— О, мой жених! — воскликнула Катарина, и на сей раз покраснела без стараний. Теперь она вспомнила его, но он выглядел не так, как со скалы, не так, как через призму пламени. Черты лица смягчились в солнечном свете, губы мягко изогнулись в улыбке, а светлые волосы золотом струились в солнце.
Катарина пыталась подобрать слова. Она отбросила в сторону поводья и упёрла руки в бёдра.
— Это было самой настоящей глупостью — подкрадываться ко мне вот так во время Вознесения! Я метаю отравленные ножи и могла тебя убить!
Она не должна быть такой пронзительной — Пьетр говорил, материковым это не нравится, — но Николас улыбнулся.
— Я не хотел подкрадываться, — голос его был мягким и низким, сразу понравился ей. — Я только что приехал. Мне сказали ждать в усадьбе, но мне было слишком любопытно.
— Это так приятно! Но ведь тебя должен был кто-то остановить…
— Если уж я принимаю решение, то остановить меня не так уж и просто, — он легонько покачал головой, будто заинтригованный. — Ты действительно убила бы меня? Мне кажется, что смерть несут только королевы…
— Что ж, в таком случае, многое удивит тебя, — вздохнула Катарина. — Но сёстры — это действительно моя самая главная добыча.
— Прости, — промолвил он. — Кажется, наша встреча разрушена. Я, лицом в грязи, не лучший вариант для знакомства…
Катарина повернулась в седле.
— Пойдём поищем твою лошадь. Если б она была наша, то была бы обучена и далеко не зашла б. Но, так или иначе, понятия не имею, куда её понесло, — она протянула руку, и Николас принял помощь, подтянулся и запрыгнул на Полумесяца у неё за спиной, обвил рукой её талию.
— Благодарю, — прошептал он ей на ухо. — В конце концов, может быть, это не такая уж и плохая встреча…
Волчья Весна
Арсиноя, Джулс и Джозеф свернули с дороги на запад, пока не добрались до потока, что вёл к прудам. Они подошли к имению Милонов, когда солнце уже скрылось за деревьями, а темнота скрыла их от посторонних взглядов и глупых вопросов.
Каит, Мадригал и Эллис распахнули входную дверь ещё до того, как кто-то успел постучать. Спаниель прыгнул прямо в объятия Джулс, вороны мягкими крыльями захлопали над головами.
— Богиня! — Эллис заключил Арсиною в объятия. — Мы тут же пошлём за целителем!
— Нет, — ответила Арсиноя. — Всё в порядке, видишь?
Как же трудно всё это объяснить! Как трудно подчинить бурого медведя…
— Его зовут Брэддок, — Арсиноя положила руку на громадную пушистую голову медведя.
Мадригал протянула руку, будто бы пыталась прикоснуться к нему, но тут же одёрнула её, передумав.
— Итак, Мирабелла мертва? — спросила она.
Дверь громко хлопнула, а после вернулась Каит, уже с горячей водой. Она принялась промывать лицо и руки Арсинои, смывать кровь и ожоги. Каит, казалось, готова была разрыдаться, но голос её оставался привычно твёрдым и стойким.
— Ты кажешься мне подгорелым трупом, так что лучше ей быть мёртвой, — она коснулась ушибленных рёбер Арсинои. — Ты не переживёшь ещё один такой бой.
— Она не мертва. Брэддок, он… Вряд ли она была б для него слишком вкусной едой.
— Скоро будет, — низким, сипловатым голосом ответила Джулс.
— Ты хотя бы добрался до неё? — спросила Мадригал Джозефа.
Тот обнял Джулс за талию, уткнулся носом в её волосы.
— Я её догнал, — промолвил он. — и сказал то, что ты сказала мне.
— Проходите, — серьёзно промолвила Каит. — За ожогами нужен глаз да глаз… А Брэддоку, боюсь, придётся остаться снаружи. Он не фамилиар, да и если б был им, всё равно не пролез бы ни в одну дверь.
