– Но сейчас всего десять тридцать.
– Тогда, будь добр, скажи, что я на совещании.
Я снова возвращаюсь к своим мыслям. Я отвлеклась в тот момент, когда пыталась вспомнить текст приглашения. У моих родителей теперь свои семьи, и я никак не могла решить, в каком порядке располагать имена.
– Вип! – Это снова Младшенький.
– Да?
– Грейс Харт на седьмой линии.
– Я на совещании!
Так как же все-таки там было написано? «Мистер и миссис Джеймс и мистер и миссис Нортштейн…» Нет, не так.
Снова гудит интерком.
– Лекси? – тихо спрашивает Младшенький.
– Да?
– Звонит Лола Брэвиа. Вы на совещании?
– Да, спасибо.
«Лео и Мэри-Энн Джеймс и Глория и Говард Нортштейн имеют честь пригласить вас…» Нет, опять не так.
– Лекси? – нерешительно зовет меня Младшенький.
– Да?
– Лола говорит, что встала в этот loca[2] час, чтобы удостовериться, в порядке ли вы, и не верит в совещание. Но даже если это правда, вы должны взять трубку и хотя бы поздороваться с ней.
Loca час? Уже одиннадцать утра!
– Майк, – спокойно говорю я, – скажи ей, что тебе нельзя меня беспокоить и ее эмоциональное послание ты передашь позже.
– Хорошо, – соглашается он.
Я пытаюсь вспомнить, как выглядели приглашения: темно-коричневые буквы на бежево-сером фоне и глянцевый край, украшенный бледно-розовым бантом.
– Вип!
Стиснув зубы, я призываю себя к терпению.
– Да?
– Вам принесли корзину со сладким.
– Отнеси ее в буфет для сотрудников.
– Не хотите узнать, от кого она?
– Открой карточку и прочитай.
Ни секунды не сомневаясь, Младшенький вскрывает конверт и в буквальном смысле вторгается в мою жизнь… Я слышу через интерком, как он вздыхает.
– «Сегодня я думаю о тебе. Миа». Как мило! Вип, а почему именно сегодня? Ведь день рождения у вас в другой день. Какая-нибудь памятная дата?
– Нет, – потеряв терпение, кричу я в интерком. – Нет!
Опускаюсь на диван, расстроившись, что подруги не дают мне забыть о том, какой сегодня день. Был бы. Мог бы быть. Но не стал. На столе снова гудит интерком. Майк откашливается:
– Лекси?
– Младшенький, – твердо говорю я, – пора бы уже все понять. Пожалуйста, больше никаких звонков, пока я сама не скажу.
В ответ из интеркома раздается голос:
– Скажи ей, что хватит быть стервой.
– Гм… Лекси? К вам пришла мисс Элли Арчер.
Терапевтические свойства пирожных
– Ты забываешь, что я журналист, – приветствует меня Элли, когда я выхожу в холл, чтобы встретить ее. – Если мне нужно узнать, что происходит, я обращаюсь к первоисточнику. – Она ухмыляется и показывает мне язык. Я закатываю глаза, хотя на самом деле рада ее видеть.
Элли, как обычно, одета в стиле «потертый шик»: джинсы, черные ботинки, длинное черное шерстяное пальто, вокруг шеи длинный узкий шарф красного цвета. На голове толстая вязаная шапка, закрывающая половину ее лица, на котором нет ни малейших следов макияжа.
– Выглядишь потрясающе, – говорю я ей.
Элли не обращает внимания на мой саркастический тон и произносит:
– Я принесла тебе подарок. – И протягивает пластиковый пакет из «Уауа» – местной сети круглосуточных магазинов.
– Ух ты, спасибо. Пойдем на крышу?
Элли поднимается за мной по лестнице на крышу небоскреба. Формально там нельзя находиться.
Но я подкупила главу службы эксплуатации здания, и он дал мне ключ, чтобы я могла курить на крыше, а не на улице у входа вместе с другими никотиноманами. И хотя курить я бросила, крыша все равно остается для меня настоящим оазисом.
– Вот это да! – ахает Элли, когда мы поднимаемся на самый верх. – Какой вид!
– Да! – Я присаживаюсь на «трон» из кирпичей, которые валяются здесь давным-давно, кутаюсь в пальто и достаю из пакета баночку «Доктора Пеппера» и упаковку моих любимых пирожных. – Как здорово, Элли. Спасибо… – Опускаю голову, чтобы подруга не видела моих слез.
Но она все равно не смотрит на меня.
– А вон мост Бена Франклина, – показывает Элли. Можно подумать, что я никогда в жизни не проезжала по нему. И пока она разглядывает достопримечательности, которыми я уже многократно любовалась отсюда, я открываю воду и упаковку с пирожными.
Услышав хлопок банки, Элли подходит и садится на кирпичи рядом со мной. Я откусываю одно пирожное, а другое протягиваю подруге.
