— Вспылил, — довольно пробурчал академик, — Вот это больше на тебя похоже. Рассказывай, тень отца Кабани, зачем пришел.
Иван молча сел за стол и пригласил собеседника сесть с противоположной стороны. Борис Сергеевич артачиться не стал и сел напротив, выстукивая на столешнице какой-то марш. С минуту Иван молчал, а потом внезапно улыбнулся.
— Прохладно тут у тебя, Борька, — заметил он. — Сейчас согреемся.
В следующий миг Мельников увидел ярко-красный свет на кончиках пальцев своего визави, а еще через секунду на столешницу с характерным скрипом прямо из его ладоней высыпалась целая гора пышущих жаром углей. Едко запахло дымом, жар ударил в лицо, а угли продолжали гореть. Борис Сергеевич оцепенел. Он понимал, что нужно бежать, хватать огнетушитель и тушить пожар, но почему-то не тронулся с места и продолжал смотреть на угли, которые Иван как ни в чем не бывало ворошил руками, насыпая в кучки и снова распределяя по столу ровным слоем. Самое интересное — на столешнице раскаленные угли не оставляли ни малейших следов. Впрочем, как и на руках самого Ивана.
Решившись на собственный эксперимент, Мельников протянул руку и осторожно взял двумя пальцами один из угольков. Было горячо, но терпимо, уголек легко крошился, осыпаясь меж пальцев серой крошкой.
— Твою мать!.. — вырвалось у почетного академика спустя еще минуту.
— Ты матом тоже пятьдесят лет не ругался? — иронично подколол Иван. — Можешь выложить из угольков неприличное слово, если вслух стесняешься.
Ничего не отвечая, Борис Сергеевич в полной прострации продолжал ворошить угли. Наконец, Иван решил прервать забаву. Он поднял руки над столом ладонями вниз и все угольки ярко вспыхнули оранжево-красными точками и пропали, словно их и не было.
— Объяснять будешь? — тихо спросил Мельников.
— Это программа, «демон», — охотно ответил Иван. — Она создает трехмерную модель настоящих угольков. Только не таких горячих.
— Иллюзия? Внушение?
— Нет, объекты реальные, то есть настолько реальные, насколько человек их может ощутить. Силовые поля образуют контуры объектов и «красят» их в нужные цвета. Они же создают тактильные ощущения и тепловое излучение.
— Силовые поля?! — оживился академик, чуть ли не вскакивая с места.
— Потом расскажу, — снова отмахнулся Иван. — Тут главное, что ты знаешь рамки возможного в технике. Все это далеко за их пределами, как ты понял.
— А запах откуда? — подозрительно спросил Мельников.
— Запах настоящий, синтезированные частицы дыма.
— А почему пожарка не работает? — Академик все еще пытался за что-то зацепиться, чтобы не верить до конца…
— Я ее выключил.
Борис Сергеевич поглядел вверх и не увидел на потолке красную звездочку включенной пожарной сигнализации.
— Ловко, — вздохнул он. — Ты так любой прибор можешь?..
— Любой, если он сделан на Земле, — тихо сказал Иван и умолк, следя за реакцией уважаемого академика, который в этот момент словно язык проглотил. Наконец, до него дошло.
— Ты хочешь сказать, что…
— Какие еще у тебя варианты?.. — веско спросил Иван. — Ты бы в своей лаборатории смог такое сделать? Хотя бы за пять лет и с бюджетом в триллион рубликов?
— Да хоть в десять триллионов, не поможет, — признал Борис. — А как ты это сделал? Где вся эта техника спрятана?
— Она не спрятана, она перед тобой, — ответил Иван. — Это мои импланты. Целая система, сорок восемь основных частей и несколько сотен вторичных, или вспомогательных. Большинство их них в нано-размерах, но есть и более крупные. Почти все они в костях, внутри.
— Докажи, — решительно заявил академик. — Ты же понимаешь, как это все звучит…
По комнате словно прокатился мрачный вздох — мощная инфразвуковая волна действовала угнетающе. Оконные стекла мгновенно стали непрозрачными, и вдоль стен ярко вспыхнули длинные оранжевые полосы, словно светильники, которых тут никогда не было. Еще через пару секунд они погасли, а потолок и стены исчезли, сменившись черной пеленой космоса. Лишь стол и два человека за ним оставались посреди этой холодной черноты.
Оробевший Борис Сергеевич заставил себя оторваться от созерцания пустоты и взглянуть на Ивана, в глазах которого ярко сияли фиолетовые ободки, особенно хорошо заметные в почти полной темноте.
