Торжественная музыка наполнила собор. Жених и невеста взялись за руки и медленно двинулись по длинному проходу — уже в качестве супругов. Джулиана буквально светилась счастьем. До сих пор он почему-то никогда не задумывался над смыслом этого сравнения, но тут воочию увидел, что это означает. У жениха, однако, были глаза оленя, попавшего в западню.
Браки свершаются на небесах. Так, кажется, сказано в Священном писании? Значит, это не полная правда.
Скамьи пустели одна за другой, гости покидали собор. Дэниел уже собирался выйти вместе со всеми, как вдруг заметил одинокую фигурку у самого алтаря. Луч солнца, проникавший под купол собора, осветил ее, позолотив тяжелую массу темных волос и заиграв на светлой коже. В душе Бронсона что-то всколыхнулось.
Девушка стояла, строго выпрямив спину, подняв подбородок, столь же отважная, сколь и прекрасная. Он знал, что творится сейчас в ее сердце, и восхищался ее самообладанием. Изабель все же не покинула собор.
В сущности, кто она такая? Маленькая капризная принцессочка с язвительным язычком и взрывным темпераментом. Однажды она уже объяснила ему, и весьма недвусмысленно, что ему делать со своим мнением о ее интимной жизни. Ей явно не нужно его сочувствие. Черт побери, даже глазом не моргнув, она просто швырнет ему в лицо его жалость и снисхождение!
— Месье, — какая-то дама тронула его за плечо и указала на проход между скамьями, — силь ву пле?
Бронсон встал и пропустил ее мимо себя. Церковь почти совершенно опустела. Он еще раз оглянулся на принцессу, к которой тем временем подошла ее старая нянька. Рыжеволосая женщина что-то сказала девушке, но Изабель ничего не ответила. Вместо этого она подобрала юбки, вскинула подбородок и зашагала к выходу, шурша своим замечательным желтым платьем так величаво, точно это она была виновницей сегодняшнего торжества.
Напрасно Дэниел ожидал увидеть на ее красивом лице горечь поражения. Девушка явно решилась на что-то важное.
— Мистер Бронсон, — сказала она, проходя мимо американца, — оставьте для меня танец, пожалуйста.
Улыбка ее была ослепительна, но все же недостаточно жизнерадостна.
— Неплохо, принцесса, — ответил Бронсон, шагая рядом с ней. — Но надо еще тренироваться.
В темных глазах вспыхнуло пламя, но улыбка не исчезла.
— О чем это вы, мистер Бронсон?
— О бесстрастной маске. Вас выдает мимика.
— Ну что за воображение у вас, у американцев! — сказала Изабель, пряча под ироничным тоном готовую излиться горечь. — Неудивительно, что вы подарили миру столько культурных ценностей.
— Не знаю, как насчет ценностей, — ответил Дэниел, улыбаясь. — Я всегда предпочитал поп-культуру.
— Надо же, какая неожиданность, — съязвила Изабель. — А я-то уж подумала, что вы приехали в Европу, чтобы взглянуть на последнюю выставку в Лувре.
— Лучше оставим Лувр в покое. Но если вы хотите, чтобы кто-нибудь поведал вам, как Гиллиган[1] покинул Ирландию и отправился искать счастья в Америку, я к вашим услугам.
Принцесса отвернулась, но не так быстро, как намеревалась.
— Не понимаю вас.
— Понимаете, понимаете, — ответил Бронсон, радуясь мимолетной улыбке в ее глазах. — Европейцы вечно разглагольствуют о высокой культуре, а сами взахлеб смотрят наши ТВ-шоу, словно это настоящие драматические шедевры.
— Значит, американцы, по-вашему, лучше европейцев, мистер Бронсон? — Девушка остановилась, не дойдя всего нескольких ярдов до дверей собора.
— Дайте мне только время, принцесса, и я докажу вам это.
Она демонстративно передернула плечами.
— Нет, я все-таки недооценивала ваших пороков.
— Но еще сильнее вы недооцениваете мои достоинства. Щеки Изабель порозовели.
— Вот это вряд ли, мистер Бронсон. — Она перешагнула порог собора.
— Он не стоит ваших сердечных мук, принцесса! — крикнул американец ей вдогонку. — Никто из нас не стоит.
Он не удивился тому, что Изабель даже не оглянулась.
