– Кажется, нашим отношениям с Дэниелом приходит конец. Он слишком хорошо меня знает. Я думала, хотя бы избавлюсь от одержимости, но теперь уже и не верю, что это возможно.
Она умолкла на время, но вскоре заговорила вновь, более спокойным тоном, как будто наконец увидела, что несет ей ближайшее будущее.
– Возьму паузу, – выдохнула она.
А потом она вновь удивила меня, разрешив и даже благословив на то, чтобы я когда-нибудь опубликовал ее историю. Она лишь просила не раскрывать ее имени, адресов и также имен ее знакомых.
– Хорошо? Я знаю, ты ведь профессор. Это самое малое, что я могу сделать, чтобы предупредить других людей, которым грозит опасность.
Кажется, ей захотелось сделать мне прощальный подарок, а может быть, это был способ успокоить свою совесть. И снова я осознал, что Джулия, несмотря на всю свою напускную дерзость, – просто страдающий и измученный человек, и так было почти всю ее жизнь. Когда я думал о ее ситуации, в голове сразу всплывало слово «ловушка». Я пришел к выводу, что она слишком сбита с толку и испугана, чтобы найти силы принять рациональное решение.
Теперь, когда финал этой истории был близок, мне показалось, что я начинаю лучше понимать ее чувства. Она постоянно ощущала давление – либо угрозы со стороны секты, либо требования экзорцистов, настаивавших на изменении всего ее образа жизни, либо, наконец, страх потерять любовь и внимание Дэниела. Может быть, раньше она не осознавала ту цену, которую ей пришлось заплатить, – своей реальной жизнью, а не «магической», давно ставшей частью ее мировоззрения.
* * *
Через несколько месяцев после того памятного последнего обряда мы с отцом Жаком (по его настойчивой просьбе) посетили Джулию в ее родном южном городе. Она вновь отказалась от экзорцизма. Когда я уже летел домой после встречи, моей жене и моему секретарю позвонил некто, представившийся «священником и другом». Он сообщил им, что я и отец Жак попали в серьезную автомобильную аварию и мы оба находимся в критическом состоянии. Не отвечая на последовавшие вопросы, человек быстро повесил трубку. Опасаясь худшего, моя жена стала в панике разыскивать больницу, в которую я якобы попал. Эта неизвестность рассеялась лишь спустя несколько часов, когда я практически случайно позвонил домой по таксофону из аэропорта Ла-Гуардия в Нью-Йорке и мои близкие с облегчением узнали, что со мной все в порядке.
Несколькими неделями позже, гуляя по 29-й Восточной улице Нью-Йорка, я заметил, что за мной идут две женщины – примерно лет по тридцать, с характерной черной подводкой глаз, такой же, как у Джулии, и одетые в той же характерной манере, что и многие члены ее секты. Женщины шли за мной несколько кварталов, а когда поняли, что я их заметил, свернули на Мэдисон-авеню. Больше я их не видел.
С того времени я общался с Джулией только один раз. Год спустя после обряда отец Жак попросил меня созвониться с ней и свериться о ее здоровье. Джулия рассказала, что у нее диагностирован рак в терминальной стадии, но она хочет освободиться от демонического влияния до того, как умрет.
Однако мне показалось, что и сейчас Джулия чего-то недоговаривает. Она сказала, что «должна подумать» перед тем, как разрешить мне ознакомиться с медицинским заключением ее онколога. Она потом так и не вышла на связь ни со мной, ни с отцом Жаком, хотя он несколько раз пытался связаться с ней пару лет спустя, перед своей смертью. Я так и не смог точно установить, умерла она тогда или нет. Хотя вероятность этого мала, я все же питаю слабую надежду, что она еще жива и лишь искала тогда повод привлечь наше внимание и узнать, что она так же небезразлична нам, как и раньше.
