Перед нами часть фрагмента из повести «Невский проспект», который представлен как один абзац, легко и естественно членимый на строфы. Фрагмент у Гоголя – это, как правило, значительный отрезок текста с тесными связями между предложениями. Многочисленные разнообразные синтаксические связи, восклицательные «авторские» предложения, присоединительные союзы создают богатую, причудливую «вязь» предложений, неповторимый синтаксически пестрый и многоцветный мир гоголевской прозы. Синтаксическое движение здесь сложно, прихотливо и многообразно. Ироническая мысль писателя движется стремительно, захватывая все новые и новые лица, предметы, картины. Неожиданны ее повороты, внезапны переходы, нередко ассоциативные. Тесное синтаксическое единство прозы достигается посредством разнообразных цепных и параллельных связей, усиленных союзами.
В художественной манере Гоголя отдельное предложение – это лишь штрих, мало значащий вне целостной словесной картины. Даже прозаическая строфа играет роль лишь слагаемого картины. Для писателя наиболее значимы в художественном отношении фрагменты (далеко не случайно, что писатель выделяет абзацами обычно не строфы, а фрагменты), заключающие законченные по смыслу описания, эпизоды, картины.
Описанные особенности синтаксиса Гоголя («вязь» предложений, объединенных в крупные фрагменты) объясняют большую роль в его прозе зачинов фрагментов. Они наиболее самостоятельны в смысловом отношении и вполне понятны вне контекста; они служат своеобразными вехами повествования и позволяют выдерживать единую сюжетную линию. Выписанные подряд, они составляют четкий конспект содержания произведения. Для иллюстрации достаточно привести несколько зачинов из анализируемого «Невского проспекта»:
«Нет ничего лучше Невского проспекта, по крайней мере в Петербурге, для него он составляет все...»
«В двенадцать часов на Невский проспект делают набеги гувернеры всех наций с своими питомцами в батистовых воротничках...»
«С четырех часов Невский проспект пуст, и вряд ли вы встретите на нем хотя одного чиновника...»
«Но как только сумерки упадут на домы и улицы и будочник, накрывшись рогожею, вскарабкается на лестницу зажигать фонарь, а из низеньких окошек магазинов выглянут те эстампы, которые не смеют показаться среди дня, тогда Невский проспект опять оживает и начинает шевелиться».
Резкий контраст текстам Гоголя и Толстого составляет проза Пушкина. По сравнению с живописными гоголевскими фрагментами и сложным аналитическим синтаксисом Толстого, лаконичная по выражению и емкая по содержанию проза Пушкина представляется графичной. Синтаксис его предельно прост, ясен, прозрачен. Преобладают простые короткие предложения, реже встречаются сложные простой структуры. Периоды отсутствуют. Связи между предложениями тесны, но достигается это наиболее экономным и естественным отбором: чаще всего используются цепные связи с личными местоимениями он, она, оно и т.д., а также параллельные связи.
Как и в синтаксисе Толстого, большую роль играет отдельное предложение. Но в отличие от толстовской фразы предложение у Пушкина не стремится вместить в себя максимальное содержание, не стремится к широкому охвату явлений, оно не живописует и не анализирует. Фраза у Пушкина стремится выделить и очертить в предмете главное и существенное, оставляя за своими пределами, перенося в подтекст подробности, детали, обстоятельства. Поэтому лаконичная фраза Пушкина оказывается семантически емкой, гибкой и гармоничной. Назначение пушкинской фразы – не психологический анализ и не живописание событий. Ее стихия – это прежде всего рассказ, повествование, потому так много повествовательных и «временных» зачинов (Прошло несколько лет; На другой день). Не случайна также особая роль рассказчика, повествователя в прозе Пушкина. Лаконичная фраза Пушкина как бы специально приспособлена для рассказа, позволяя выразить и динамику событий, и спокойное их течение, и напряженность, тревожность обстановки. И все это в форме синтаксически простой, предельно экономной и спокойной, нередко даже контрастирующей с изображаемым предметом.
