Этот русский феномен еще более убеждает не перестающих нам удивляться испанцев в правильности их негативного отношения к понаехавшим гостям: "Такие деньжищи, во времена полного кризиса и безработицы в стране не могут быть чистыми!"
Испанское topico - то есть расхожее мнение, очень живуче и не хочет признавать, что бывают, да не просто теоретически существуют, а постоянно живут по соседству с ними совсем другие русские, которые не купаются ни в деньгах ни в славе. Название той (испанского происхождения) субстанции, в которой они по уши сидят, для приличия опустим. Молча заглянем к ним в дом. Мужа зовут Игорь, жену - Инна. Приехали из Новосибирска.
К непривычному для нас, но здесь традиционному кафельному полу трехкомнатной квартиры ковры прижаты мебелью, иначе они сильно скользят и сбиваются в кучу. Мебель современная, в доме чисто, уютно, до умопомрачения вкусно пахнет обжаренными колбасками чорисо. Дети - две русоволосые девочки-погодки 8 и 9 лет - лежат на ковре, что-то рисуют и болтают между собой по-испански. (Детская психика такова, что на "русские" темы они говорят по-русски, а на "школьные" и "испанские" - непроизвольно по-испански).
Игорь имел в России собственный устойчивый, как ему казалось, компьютерный бизнес с собственным оборотом около 350 тысяч долларов в Сибири и на Урале. Но августовские события 1998 года тряхнули его так, даже распродав все, он едва-едва собрал 50 тысяч и твердо решил: "Уезжать немедленно!". Пролистав сотни страниц Интернета и печатных изданий, остановил свой выбор на солнечной, недорогой по уровню жизни Испании.
30 тысяч долларов из 50-ти оставшихся ушли в качестве первоначального взноса за покупку бунгало, остальная выплата за бунгало - ипотечный кредит под 9% годовых.
10 тысяч из 20 тысяч долларов оставшегося состояния он вложил в дело: договорился в Эльче с испанцем о поставке ему 100 тонн подсолнечного семени, купил первую фуру, привез и попал в то самое, в чем сейчас по уши купается: местный торговец отказался принимать и оплачивать товар, сославшись на прелость и недостаточную крупность, а потом и вовсе отказался понимать английский язык на котором они вели предварительную договоренность. Все напоминания из серии "мы же договаривались" привели только к разочарованию в "цивилизованном бизнесе".
Кончилось тем, что из 10 вложенных тысяч наш соотечественник сумел извлечь назад меньше трех тысяч. Пришлось в переносном и прямом смысле слова засучить рукава, чтобы не посадить семью на мель. Жалко отрывать детей, они тут так прижились, будто никогда и не было Сибири! Хоть жена и не в состоянии из-за начального уровня знания языка проверять, как они учат уроки, но и нужды в этом нет: белобрысые пигалицы, которые учатся в одном классе, по оценкам уже заткнули за пояс некогда непревзойденных смуглых одноклассниц.
Через три месяца зловонной навигации в жиже случайных заработков, весь в глине, Игорь пришел ко мне прямо с поденной работы на стройке, хозяин которой надул его с оплатой. Вместе с другими эмигрантами, уже преодолевшими похожую "полосу препятствий", мы начали, как могли, учить его приспосабливаться к бизнесу "по-испански". Грабительский ипотечный кредит 9% ему уже снижен до 4%. Русский предприниматель как и большинство его собратьев, оказался очень способным и уверяю Вас, - в одном из следующих очерков читатель увидит его в совсем другом свете и в новом качестве!
Беда нашего среднего и мелкого бизнеса с Испанией не в том, что, как писал национальный поэт Гарсия Лорка, "в южно-испанской душе звучат цыганские мотивы", а в том, что самые низменные уловки конокрадов временами выныривают из подсознания испанского торгаша при проведении сделок со случайно подвернувшимися русскими "денежными мешками". Отвернулся чужак - и "что с возу упало..." Совсем другое отношение к хорошо знакомому, перспективному партнеру: тут вас ждет не только прибыль, а еще и щедрые подарки. Где для испанского негоцианта эта граница? К сожалению, в книгах не написано, а "нюхом" Игорь этого не почувствовал. Не имел представления о том, что лозунг испанца "Vivir el momento!" то есть примерно "жить настоящим" требует особого подхода, полярно противоположного тому, что у нас и в остальной Европе принято считать истинно-деловым.
