Для объяснения этих явлений мы выдвинули положение о возможности кратковременного поддержания возбудителя чумы во вторичных экосистемах, которые не являются обязательными для его поддержания в природе. Однако именно эта, необязательная фаза его жизненного цикла, проявляется эпизоотиями и эпидемиями. Механизм поддержания Y. pestis в таких экосистемах как раз и является объектом приложения учения о природной очаговости чумы, сформулированного Д.К. Заболотным и другими учеными в начале XX столетия, рассматривавших различные виды грызунов как основной резервуар Y. pestis. Поэтому наше положение не противоречит учению Д.К. Заболотного, а дополняет его в рамках представлений о природно-очаговых сапронозах. Также постулировано то, что после разрушения вторичных экосистем, вмещающих Y. pestis, в почве местностей, ранее охваченных эпизоотиями и эпидемиями чумы, этот микроорганизм продолжает поддерживаться неопределенно долго в некультивируемом состоянии, как истинный паразит одноклеточных организмов (реликтовые очаги чумы).
Психологический блок от образа хана Кыпчака не пускает отдельных исследователей к пониманию того, что такой сложный природный феномен, как «чума», далеко еще не изучен. Кратковременная активизация реликтовых очагов чумы в конце XIX и в начале XX столетия породила новую генерацию ее «победителей» и реанимировала раннесредневековые представления о распространении чумы кораблями. Но живя в «период упадка чумы», т. е., по сути, ее не наблюдая в тех масштабах, в которых она была известна ученым до середины XIX столетия, легче всего впасть в искушение исчерпывающе полного знания.
Мы надеемся, что даты вышеприведенных публикаций избавят нас от упреков в том, что мы «стучимся в открытую дверь» и что такая постановка этих вопросов всем абсолютно ясна. Тем же ученым, которые сегодня склоняются к мысли, что чума является природно-очаговым сапронозом, и которых не устраивают наши определения, приведенные во введении к этой книге, надо самим сделать шаг вперед в понимании того, что такое «природный очаг» и «природный резервуар» чумы вне учения о ее природной очаговости начала XX столетия. Сделав этот шаг, необходимо сделать и следующий — перестать рассматривать патогенез чумы с антропоцентрических позиций (т. е. привязывать действие так называемых факторов патогенности Y. pestis к организму млекопитающих — кстати, уже давно зашедшее в тупик направление исследований). Мы привели массу исторических свидетсльсп» о разном клиническом течении чумы в различные исторические эпохи (причем старались привести детальные описания). Исли эти различия можно объяснить исходя из биологии возбудителя чумы, то почему бы это не сделать? Например, почему бы не объяснить с этой точки зрения исключительно бубонный характер чумы Юстиниана (531–588) и преобладание вторично-легочных форм болезни во времена «черной смерти» (1346–1351)? А заодно объяснить исчезновение почти на три столетия из описаний чумных эпидемий, сделанных врачами, клиники легочной чумы. Мы же предлагаем сделать это исходя из знания тонких отличий геномов людей, ставших жертвами бубонных и легочных форм болезни.
В пользу своей гипотезы мы приводим описания нескольких вспышек чумы и описания вспышек других инфекций, оказавшихся на данный момент более распространенными и поэтому более изученными. То обстоятельство, что в понимании причин вспышек вторично-легочной чумы до сих пор нет ясности и что время и место появления таких осложнений невозможно сегодня прогнозировать, делает нашу гипотезу вполне востребованной, а развитие методологии геномных исследований — поддающимся проверке. Мы также рекомендуем не объявлять «легендами и мифами Средневековья» труды ученых прошлого при возникновении затруднений в истолковании многих приведенных в нашей книге фактов (например, последовательное пандемическое распространение «проказы», оспы и чумы). На наш взгляд, большое заблуждение — считать современные описания эпидемий более содержательными, чем те, которые сделаны в XVII–XIX столетиях. Даже методологически неверно объявлять мифами труды ученых, биографии которых можно найти в энциклопедиях. А чтобы убедиться в правоте наших слов, советуем ознакомиться хотя бы с частью дореволюционных работ, изученных нами.
