Таким образом Нэнси прекрасно понимала, что ее письмо Дженни было скорее публичным, чем частным сообщением. Но оно должно было послужить ответом на в высшей степени частное письмо Дженни и содержать следующие пункты, понятные для Дженни и ничего не дающие полиции.
1. Я все знаю, дорогая Дженни, и, конечно, помогу тебе.
2. С одеждой все в порядке, я нисколько не сержусь из-за того, что ты взяла какие-то вещицы дополнительно.
3. Я поняла, что нельзя надевать зеленое платье из жоржета и шляпку.
4. Я заложу часы и отправлю тебе большую часть денег, потому что этого слишком много за вещи, которые ты взяла.
Держа все это в уме, Нэнси уселась за машинку и после шести попыток результатом ее стараний стало следующее письмо:
«Бродячий зверинец», вторник.
Дорогая Глория!
Чудесно было получить от тебя весточку. Надеюсь, ты отлично проводишь отпуск. У меня никаких особых новостей за исключением двух новых экспонатов, появившихся в зверинце вчера, но я их еще не видела. Это сестры. Конечно, мы все потрясены Убийством Джейн Латур, потому что одна из девушек — Берта Холлоуэй — ты ведь видела ее, когда приходила — на носу очки и голову вытягивает вперед, как черепаха — так вот, Берта видела ее во всех этихрусских пьесах, она ее обожала, и, конечно, мы прочлисовершенно все о ней, поэтому на самом деле это неудивительно, я хочу сказать, что ее убили, но Берта говорит, что все это неправда. Очевидно, она как-то получила у Джейн Латур автограф, но я не понимаю, что это доказывает. Берта говорит к тому же, что «Дженни», которую разыскивает полиция, это не ее незаконнорожденная дочь, я хочу сказать, не дочь Джейн Латур, как многие считают, но Берта не знает,кто это, и никто другой не знает, даже полиция, я хочу сказать,по-настоящему не знает. Но, разумеется, они непременно скоро это выяснят по носовому платку и по следам и тогда, я полагаю, примутся искать ее всерьез.
Ну вот, каково тут в Лондоне — сидишь и слушаешь разговоры мисс Берты-Черепахи о дурацком убийстве, а самой страшно хочется побыть на солнышке, как ты, и послушать пение птиц. Я купила новое платье из крепжоржета —синее — и чудо что за шляпку на распродаже, но не могу сейчас их носить, поэтомуочень аккуратно отложила и остаюсь верна коричневому (во всяком случае, в такую погоду!), еще я продала несколько вещей, трикотажное платье, ты, наверное, помнишь, и белье, которое всегда надевала к нему, оно еще совсем неплохое, и еще одну-две вещи, получила за них вполне хорошую цену, вовсякомслучае,оченьприличную. На самом деле у меня еще нет этих денег, я получу их завтра и вместе с какими-то другими за дополнительную работу и теми, что я получила по почте от тетушки Мэри на день рождения, я смогу прислать тебе пять фунтов в счет того, что у тебя занимала, аможет быть, и больше. Поэтому очень важно, чтобы ты прислала мне адрес, по которому я могла бы их отправить, а ты получила бы их в целости и сохранности, ведь я всегда говорю, что на отдыхе много денег не бывает, особенно если отдыхаешь, путешествуя, как ты сейчас. Поэтомуне забудь.
До свидания, дорогая Глория, я бы очень хотела путешествовать вместе с тобой, но, если хорошенько подумать, мне лучше побыть здесь.
Любящая тебя Э.П.
P.S. Сознайся, я была права, настояв, чтобы ты взяла пижаму? В Лондоне я не ношу пижам, но думаю, что за городом и,конечно, если спать под открытым небом, пижама просто необходима.
Самое лучшее, думала Нэнси, вкладывая написанное в конверт, что вот это письмо, которое будет дожидаться адресата на почте в Танбридж-Уэллсе, вполне обычное, мало того, оно еще придаст Глории Харрис то, что мистер Фентон именует фоном. Для нее будет безопасно и даже мудро оставить его на виду, чтобы каждый, кто бы ни прочел его, убедился, что Глория Харрис — реальная личность. С так называемым фоном.
Нэнси добилась ощущения фона в первых шести вариантах. Сочинить седьмой пришлось из-за адреса.
Написать свой настоящий адрес в верхнем правом углу письма означало оставить улику. Если письмо попадет в Чужие Руки, одна из этих рук может тяжело лечь на плечо Нэнси (если пожелает) и отвести ее куда захочет. Но не написать никакого адреса, как она сделала поначалу, значило бы создать для Глории Харрис слишком расплывчатый фон. Подлинное письмо непременно должно иметь
