— И как тебе Камилла? — спросила Сибил своего сына на следующий день.
Они сидели в беседке. Был поздний вечер, уже почти стемнело. В доме на втором этаже горело пока только одно окно — в комнате Камиллы. Сибил видела ее тень — Камилла причесывала волосы, стоя напротив окна. Сама она никак не могла видеть Сибил и Грегори, было слишком темно.
— А как ты хочешь, чтобы я ответил? — поинтересовался Грегори. — В деле я пока еще ее не видел. У нее ведь, насколько я понял, вообще нет никакого опыта работы секретаршей.
— Невелика беда! — отмахнулась от сего факта, как от назойливой мухи, Сибил. — Научится.
— Да, вот только мне придется с ней пронянчиться не меньше месяца, а у меня и без того забот хватает.
— Прекрати ныть, — отрезала Сибил. — Не хочу больше ничего слышать.
— Хорошо, я буду нем как рыба, — смиренно согласился Грегори.
Сибил вздохнула: да, нелегкий характер у ее сына. И сделала новую попытку продолжить разговор о Камилле:
— Она красивая, правда?
— Не знаю, не рассмотрел.
— Да уж, ты весь вечер вчера и сегодня сидел, уткнувшись носом в тарелку. Никогда тебя таким не видела.
— Скажу тебе честно, мама. Эта девушка меня стесняет, и я не в восторге от того, что она находится в нашем доме. Почему бы ей не переехать в гостиницу или не снять комнату где-нибудь? Я оплатил бы ей все расходы.
— Ну вот уж это ты брось! — рассердилась Сибил. — Она будет жить здесь, и точка.
— Молчу-молчу.
Сибил посмотрела на окно Камиллы. Гостьи уже не было видно, а вскоре и свет погас.
— Мне она очень нравится. Очень, — упрямо сказала Сибил. — И ничего ты со мной не поделаешь.
Камилла проснулась довольно рано. Весь дом еще спал, но она не захотела дожидаться, пока придет кухарка, и решила сама похозяйничать в кухне. Камилле даже понравилась такая идея — она сможет спокойно посидеть одна и выпить чашечку кофе. Прекрасно! И никто не станет, насупившись, сидеть рядом. Никакого Грегори. За два вечера, которые они провели рядом, он не произнес и пары фраз. А ведь он ей сначала понравился. Можно даже сказать, что Грегори был во вкусе Камиллы, хотя она никогда бы себе в этом не призналась.
Спустившись вниз, Камилла прошла в кухню, сварила кофе и села за маленький кухонный столик. Наслаждалась она недолго. Через десять минут в кухню вошел Грегори и с явным неудовольствием отметил факт присутствия там Камиллы.
— Доброе утро, — поздоровалась она.
— Доброе, — буркнул в ответ Грегори.
Он подошел к кухонным шкафчикам и начал что-то искать на полках.
— Что вы ищете? — Камилла решила быть вежливой.
— Вчерашний день, — заявил Грегори и захлопнул дверцу шкафа.
Камилла напряглась. Ах вы вздумали мне грубить, молодой человек?
— Боюсь, вчерашний день уже давно испарился. А вот если вы пытались найти банку с кофе, то она стоит прямо перед вашим носом.
Грегори уставился на банку с таким видом, будто ему показывали фокусы. Он был просто уверен, что минуту назад здесь не было никакой банки. Камилла усмехнулась, но промолчала. Она еще не допила свой кофе и не собиралась уходить, так что Грегори волей-неволей пришлось сесть рядом с ней. Он, как обычно, молчал, уставившись в чашку.
— У вас очень красивый и уютный дом, — попыталась начать беседу Камилла.
— Угу, — сказал Грегори.
— Оказывается, у вас есть бассейн за домом. Я только вчера это обнаружила, — продолжила она. — И сад такой красивый.
С минуту царило молчание, но Камилла снова не выдержала:
— Я завтра должна выйти на работу. Не расскажете мне о моих обязанностях?
Грегори со стуком поставил чашку на стол.
— Я не говорю о делах за завтраком.
— Это весь ваш завтрак?
— Слежу за фигурой, — ехидно ответил Грегори. — Что вас еще интересует?
— Пока вы не ответили ни на один мой вопрос, — спокойно заметила Камилла.
— Пока вы ничего дельного и не спросили, — парировал Грегори.
— Я поинтересовалась своими обязанностями, — возразила Камилла. — Вы же не пожелали мне ответить.
— Ладно. Коль скоро вас угораздило стать моей секретаршей, то, так и быть, объясню ваши обязанности.
Камилла с трудом сдержалась, чтобы не нагрубить.
Что он себе позволяет, этот наглый мужчина? Хотя в принципе он имеет на это право. Я ведь здесь всего лишь из жалости.
