Дорина печально улыбнулась.
— Вы говорите об идее создать самодвижущийся экипаж? Бедный папа, он был одержим этой мыслью! Ничто не могло убедить его, что такое просто невозможно.
— Он всегда говорил, что за этим будущее, — сказал мистер Джонсон, — а его сила как раз и заключалась в том, что он мог предвидеть, какое будущее ожидает инженерную мысль.
— Вы ведь не хотите сказать, что он бросил все силы компании в погоне за этой безумной мечтой? — спросила пораженная Дорина.
— О нет, мы по-прежнему выпускаем солидные товары, которые всегда были краеугольным камнем в нашем деле. Самодвижущийся экипаж — всего лишь исследовательский проект в Бирмингеме. Его держат в большом секрете, потому что многие взгляды направлены в эту сторону, а мистер Редфорд хотел быть первым.
— Но ведь это невозможно?!
— Когда-то говорили, что путешествовать по железной дороге невозможно, — напомнил девушке мистер Джонсон. — Однако, судите сами: паровые двигатели мчат нас по свету со скоростью тридцать миль в час[2]. Вы не поверите, но когда шестьдесят лет назад пускали первый поезд, некоторые утверждали, что человеческое тело не выдержит скорости в тридцать миль в час. Говорили, что мы взорвемся. Однако же не взорвались. Кто знает, что еще возможно?
— Кто знает?.. — пробормотала Дорина. — Что ж, многие очень удивятся, когда увидят, что я продолжаю папино дело. Потому что я — женщина.
Дорина рассмеялась и добавила:
— Большинство людей, особенно англичане, думают, что женщины — это милые создания, начисто лишенные ума.
— А вы докажете, что они ошибаются? — с восхищением спросил мистер Джонсон.
— Для начала мне придется разобраться с тем, что следовало уяснить давным-давно, а именно: как бизнесмен мыслит, как планирует и принимает решения.
— Не станет ли такая жизнь тяжелой для вас? — задумчиво проговорил мистер Джонсон. — Вы в том возрасте, когда молодая женщина должна наслаждаться жизнью, покупать красивые платья, наблюдать, как молодые люди добиваются ее внимания.
— Я не слишком расположена наслаждаться жизнью сразу после смерти папы. Но я понимаю, о чем вы говорите. Однако такая жизнь не для меня. Возможно, я никогда не выйду замуж. Папа свято верил в меня, и я его не подведу.
На мгновение мягкость в лице Дорины сменилась стальной решимостью, поразившей мистера Джонсона.
По пути через Ла-Манш он поинтересовался:
— Что именно вы планируете делать, когда мы достигнем Англии?
— Выяснить все, что смогу, чтобы со временем принять управление.
— Но разве недостаточно будет, если за ваше обучение возьмусь я?
— Мне понадобятся ваши наставления, но сначала нужно посмотреть на все под другим углом. Кто были главные папины соперники? Мне нужно знать о них все, если я собираюсь победить их на их собственном поле.
— Наиболее серьезного противника зовут граф Кеннингтон.
— Папа упоминал о нем. Меня всегда удивляло, что граф может быть занятым в торговле.
— Его отцу пожаловали этот титул в награду за услуги государству.
— Понятно. Значит, титул присвоили ему, но не папе?
— Думаю, он мог бы получить титул, если бы захотел. Были намеки, что крупное вливание в некую политическую партию может творить чудеса. Но его это не интересовало. Сказал, что титулы — пустая трата времени и у него есть лучшее применение своим деньгам.
Девушка засмеялась.
— Я будто слышу, как он это говорит.
— Мы почти приехали, — сказал мистер Джонсон, глядя на приближающиеся белые скалы Дувра.
— Помните: вы не должны обращать на меня внимания, — предупредила девушка. — Журналисты знают вас в лицо, и, если нас увидят вместе, начнутся расспросы об отце. С этого места мы путешествуем порознь: вы — в Бирмингем, я — в Лондон, в папин дом.
— Теперь ваш дом, — напомнил мистер Джонсон. — Не забывайте, слуги ничего не знают о его смерти. Я буду поддерживать дела в Бирмингеме и ждать от вас вестей.
— Если у меня возникнут какие-то неприятности, я свяжусь с вами, — пообещала Дорина. — В противном случае пережду какое-то время.
— Неприятности? — наморщил лоб мистер Джонсон, а в его голосе зазвучала тревожная нотка. Он спросил: — Мисс Редфорд, что именно вы собираетесь делать?
